Алексеев Ю.Г. Первый шаг. Литовская война 1492-1493 гг.

Продолжу выкладывать материалы замечательного советского и российского историка Юрия Георгиевича Алексеева, на этот раз о «развороте московской военной машины на Запад»: Алексеев Ю.Г. Первый шаг: Литовская война 1492 - 1493 гг. // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2: История: Научно-теоретический журнал. Выпуск 2 /2006. С. 3-14.

Литовская война 1492-1493 гг. 

Война 1492-1493 гг. с Литвой рассматривается обычно почти исключительно в политическом аспекте, точнее, с точки зрения проблемы порубежных «верховских» кня­жеств.¹ Военные историки не проявляли интереса к кампаниям 1492 - 1493 гг. Так, Е.А. Разин уделил им всего несколько строк.² Новейший исследователь В.А. Волков ог­раничивается кратким рассказом о событиях, отмечая тщательность подготовки и боль­шие результаты этой, по его выражению, «хитрой» войны.³ Основными источниками о войне 1492-1493 гг. являются летописи, разрядные записи и посольские книги.

Великокняжеские летописи содержат официальную информацию о событиях.⁴ Разрядные записи (РЗ), дошедшие в составе разрядных книг 1598 и 1605 гг.,⁵ отличают­ся за эти годы довольно большой подробностью и позволяют в какой-то мере просле­дить намерения русского верховного главнокомандования (ВГК). Посольские книги со­держат дипломатическую переписку с королем Казимиром, великим князем Александром⁶ и крымским «царем» Менгли-Гиреем,⁷ имеющую непосредственное от­ношение к военным событиям.

Великое княжество Московское впервые лицом к лицу столкнулось с мощной Литовской державой при Дмитрии Донском. Активно вмешиваясь в отношения между русскими князьями и, в частности, поддерживая Тверь против Москвы, Ольгерд совер­шил три похода на Москву, в отдельных случаях достигал некоторых успехов тактичес­кого масштаба, но стратегического результата не добился. Второй этап московско-ли­товского противостояния приходится на время Витовта. Он завладел Смоленском и напал на Псков. Великий князь Василий Дмитриевич выступил против него со своими войсками. «Стояние на Угре» осенью 1408 г. закончилось мирными переговорами. Наи­большие успехи литовской экспансии отразились в договорах 1449 г. между королем Казимиром, великим князем Василием Васильевичем и великим князем Борисом Твер­ским - согласно этим договорам Тверь попадала фактически под протекторат великого княжества Литовского.⁸

Создание Российского государства привело к коренным изменениям в обстанов­ке: вместо разрозненных княжеств теперь Литве противостояло единое государство.

Наиболее раннее упоминание о военных действиях на западном направлении чи­тается в Соф. II летописи. Под 6997 (1488/89) годом она пишет: «Toe же весны посылал князь великий князя Василия Кривого княжа Иванова сына Юрьевича Воротынского воевати и иных порубежье городов литовских. Он же много повоева и возвратися. И присла король на него со многою силою своих воевод, и приидоша изгоном, и победиша князя Василья, многих побиша и в полон поведоша».⁹ К.В. Базилевич видит в велико­княжеском воеводе сына Ивана Юрьевича Воротынского. Но это ошибка - такого кня­зя Воротынского не было. Речь идет о князе Василии Косом Патрикееве, сыне известно­го боярина Ивана Юрьевича.¹⁰

В других летописях этот неудачный поход не упоминается, молчат о нем и раз­рядные записи. Но весенний поход 1489 г. под Воротынск отразился в посольских кни­гах. Осенью 1489 г. король Казимир писал Ивану III: «А еще жаловали[ся] нам князи Воротынские, князь Дмитрий и князь Семен Федорович, и иные наши князья украин-ные, что на их отчины воевод своих насылаешь, под городом были города добывали, места выжгли, бояр и боярынь много поймали, и всех голов семь тысячь повели, а с тыми людьми воевод твоих было одиннадцать».¹¹ Король, по-видимому, имел в виду именно тот поход, о котором пишет Соф. II летопись, хотя события излагает совсем по-другому.

Отсутствие известий об этом походе в РЗ свидетельствует о неполноте дошедших до нас записей.

Судя по посланию короля, войска Ивана III предприняли крупную наступатель­ную операцию в ближнем северском порубежье. Эта операция принципиально отлича­лась от мелких пограничных столкновений прошлых лет, о которых постоянно шли споры по дипломатическим каналам. Готовясь к войне, Иван III рассчитывал на поддержку сво­его крымского союзника.

Тема союза против короля Казимира изначально одна из главных в отношениях великого князя с Менгли-Гиреем. Посол Иван Андреевич Лобан Колычев, отправленный из Москвы в марте 1492 г, должен был требовать, чтобы Менгли лично выступил против короля или послал бы своего брата и своих детей со всеми людьми. «Пойдешь, господине, ты на королеву землю и ты... ко царю моему весть пошли, и государь мой... на твоего и на своего недруга на короля один человек... А землю... королеву государя нашего люди со всех сторон емлют». «От Новагорода, и от Пскова, и от Тфери и от Московские земли королеву землю емлют. А князей Воротынских и Белевских, которые служили королю, князь великий и с землями поймал. А которые князи Воротынские и Одоевские осталися у короля и у тех князь великий велел городы поимати, и поймали их».¹²

Разрядные записи за 7000 (1491/92) год подтверждают слова русского посла в Крыму.

«Лета 7000-го послал князь великий воевод своих в Северу ко князьям:

В Большом Полку - князя Данила Дмитриевича Холмского да Якова Захарьича, да в Большом же Полку князя Володимера Андреевича Микулинского;

В Передовом Полку - князя Александра Володимеровича Ростовского да князя Ивана Михайловича Воротынского;

В Правой Руке - князя Василия Васильевича Шуйского да князя Василия Васи­льевича Ромодановского;

В Левой Руке - князь Василий Мних да князь Петр Лобан Ряполовские;

В Сторожевом Полку - князь Федор Васильевич Телепень да князь Константин Федорович Ушатый».¹³

О масштабах похода «в Северу» свидетельствуют количество и состав воевод, воз­главляющих полки. Такое количество полковых воевод в одном походе мы видим впервые. Впервые мы видим и членение рати на пять полков - к обычным полкам Большому, Передовому, Правой Руки и Левой Руки добавили Сторожевой полк во главе с двумя воеводами. Во главе Большого Полка идет князь Данило Холмский, наиболее автори­тетный военачальник, победитель в Шелонской битве. Второй воевода Большого Полка Яков Захарьич - видный боярин и наместник Новгородский.¹⁴ Присутствие его может свидетельствовать об участии в походе Новгородского служилого ополчения. Третий воевода Большого Полка князь Владимир Андреевич Микулинский - выходец из твер­ских удельных князей, перешедших на московскую службу. В 1489 г. в походе на Вятку он был первым воеводой полка Правой Руки.¹⁵ Участие его в походе может свидетель­ствовать о наличии в составе Большого Полка тверского ополчения.

Все это говорит о важном значении, которое придавалось походу «в Северу ко князьям». Это было, по-видимому, очень крупное военно-политическое мероприятие, рассчитанное на укрепление влияния на порубежных северских князей - в той или иной форме они приглашались на переход под власть Государя всея Руси. При этом, однако, никакого формального разрыва отношений с королем Казимиром не было. С королем продолжались дипломатические отношения.

Было бы неверно рассматривать порубежные конфликты как односторонние дей­ствия русских войск. В мае 1492 г. русский посол Иван Берсень Никитич Беклемишев должен был передать королю Казимиру: «Тому два года будут ограбили сторожей... мецняне... и грабежу взяли коней и доспехов и мелкой рухляди на семьдесят рублев... погра­били и пересекли сторожей великого князя, на Донце, которые ездили под Орду... и гра­бежу взяли на полтораста рублев...»¹⁶ В обобщенном виде эти жалобы выглядели так: «Летось и сего лета ездили наши люди на Поле, оберегати христианства от бесурменства; ехав на них твои [короля Казимира] люди изо Мценска и изо Брянска и из иных мест... тех наших людей побили и пограбили...»¹⁷ «А летось тому год будет, ограбили сторожей Олексинцев... Мецняне же...»¹⁸

Сведения посольской книги не только свидетельствуют о порубежных конфлик­тах, в данном случае о самовольстве жителей Мценска, но и содержат важные детали об организации сторожевой службы в Поле - одной из основных функций службы на юж­ном рубеже. Как видно, эта служба была мобильной. Ее несли жители пограничных го­родов, заезжавшие далеко в Поле, составляя, таким образом, дальний дозор, прикрыва­ющий русский рубеж по Оке. Нападения мецнян представляли прямую угрозу всей системе этой службы.

Миссия Ивана Берсеня Беклемишева не состоялась из-за кончины короля Казимира (7 июня 1492 г.). Не вступая в дальнейшие переговоры с новым главой Литовского государства, великий князь приступил к силовому решению проблемы.

В июне было получено донесение русского посла из Крыма. Менгли был занят своими делами и обещал выступить только осенью. Великий князь решил действовать, не дожидаясь помощи своего союзника:

«... Месяца Августа 7000 г. послал князь великий Иван Васильевич всеа Руси вое­воду своего Федора Телепня Оболенского с силою ратною на город Мценск за их не­правду. И град Мценск взяша и землю повоеваша, и воеводу их Бориса Семенова сына Александрова, изымаша и иных многих, и приведоша их на Москву».¹⁹

В РК-98 это сообщение отсутствует. В РК-05 оно читается так: «... Послал князь великий воеводу князя Федора Телепня Оболенского к городу Мценску. И воеводы князь Федор Васильевич Телепень с товарищи взяли город Мценск».²⁰ Летописное известие и разрядная запись взаимосвязаны и восходят, вероятно, к одному и тому же официаль­ному источнику.

В ноябре 1492 г. литовский посол Станислав Глебович передал от имени своего государя жалобу: «Русские великого князя люди и Мценск и Любутеск съжгли, а наме­стника Бориса и бояр мценских и любутских и людей их головами свели и з женами и з детми».²¹ В ответ на это великий князь повторил свои претензии и добавил новые: «Ны-неча как сего лета теже Мечняне и Любучане сторожей наших... многих до смерти поби­ли, а иных головами свели... А опосле того, пришед от того Бориса... многие люди на нашу украину, волости и села пожгли, жены и дети людей наших в полон повели... и наши люди не мога того терпети ходили за своими женами и за детми и за своими живо­ты. Ино того деля так то сталося».

Таким образом, с точки зрения Ивана III, против Мценска и Любутска была проведена карательная акция в целях восстановления справедливости.

Поход на Мценск и Любутск был, по-видимому, действительно небольшим по масштабу. Косвенно об этом свидетельствует то, что назван по имени только один воево­да и ничего не говорится о боях с противником. Тем не менее значение этого похода не следует недооценивать. Русские великокняжеские войска вступили на земли, тянувшие к Литве, провели наступательную операцию не против порубежных князей, готовых перейти на русскую службу, а против городов, признававших власть великого князя Литовского. Поход князя Федора Телепня Оболенского - акт государственной полити­ки. Он означает фактическое начало войны.

По словам великокняжеской летописи «того же лета [7001-1492/93] приехаша к великому князю служити князь Семен Федорович Воротынский да братанич его князь Иван Михайлович и з своими вотчинами, а едучи князь Семен на великого князя имя засел литовских городов Серпееск да Мезеческ. И прииде за ними смоленский воевода князя великого Литовского... пан Юрий Глебович да князь Семен Иванович Можайско­го под грады под Серпееск да под Мезеческ с силою многою. И граждане, не возмогоша противится им, грады свои здаша. И слышав то, князь великий Иван Васильевич послал противу их сестрича своего князя Федора Рязанского да воевод своих князя Федора Колышку да князя Александра Васильевича Оболенского и иных воевод своих со мно­гою силою, да великого князя Рязанского Ивана Васильевича воеводу Иньку Измайло­ва с силою.

Смоленский же воевода пан Юрий Глебович и князь Семен Иванович Можай­ский слышав рать сильну великого князя идущу противу их и во граде посадиша князя и панов многих во осаде, а сами убоявшеся и побегоша к Смоленску.

«И прииде сила великого князя... под град Мезеческ. Они же убоявшеся и не мо-гоша противитися, и град отвориша. И изымаша во граде Кривца окольничего Смолен­ского, и иных многих князей и панов, литвы и смольнян заставы великого князя Алек­сандровы. А земские людей черных приведоша к целованию за великого князя.

И оттоле поиде сила великого князя под град Серпейск. Они же устремишася креп­ко ратоватися и не хотеша града здати. Воеводы же великого князя повелеша воем му­жественно приступити ко граду с пушками и пищальми. И приступив ко граду и взяша его силою, и изымаша во граде Ивана Федорова сына Плюскова смолнянина, и иных многих князей и панов, и литвы, и смолнян двора великого князя Александра Литовско­го. И разграбив град, и сожгоша, и земские людей к целованию приведоша.

И оттоле шед, Опаков град взяв, сожгоша и земские люди черные к целованию приведоша.

И тако возвратишася, и литву и смолнян, седящих во осаде, и градских людей больших приведоша на Москву, а всех их 500 и 30. И князь великий посла их в заточение по своим городам».²²

Перед нами - официальное коммюнике о боевых действиях на юго-западном на­правлении.

Разрядные записи, дошедшие в составе РК-98 и РК-05, состоят из нескольких ча­стей, фактически - самостоятельных первичных записей, сведенных позднее в книгу.

Рассказав о переходе на службу к Ивану III целого ряда западнорусских князей (Семена Федоровича Воротынского, Михаила Романовича Мезецкого, Василия и Андрея Белевских) «с вотчинами и волостьми и с Мезецком да с Серпейском», запись говорит, что Александр Литовский «прислал из Смоленска своего пана Юрия Глебовича, да князя Семена Ивановича Можайского, да князей Друцких, да те городки Мезецк и Сер­пейск и с волостьми поймали и позасели.

И князь великий Иван Васильевич всеа Русии послал тех городов доставати своего сестрича князя Федора Васильевича Рязанского. А с ним великого князя Ивана Ва­сильевича Рязанского воеводу Инка Измайлов со многими людьми.

А своих воевод князь великий послал князя Михайло Ивановича да князя Олександра Васильевича да князя Ондрея да князя Ивана Микитичев, да князя Ивана Володимеровича Лыка, да князь Василья Васильевича Телепня, да князя Василья Володиме-ровича Кашу.

А пошли с Москвы Генваря в 29 день. А были по полком:

В Большом Полку - князь Михайло Иванович;

В Передовом Полку - князь Олександр Васильевич да в Передовом Полку со князем Олександром Васильевичем другой воевода князь Василей Васильевич Обо­ленский.

В Правой Руке - князь Ондрей да князь Иван Смола Никитич Оболенские.

В Левой Руке - князь Иван Володимерович Лыко.

В Сторожевом Полку - князь Борис Михайлович Туреня да князь Василей Воло­димерович Каша.

А Воротынским князем и Одоевским и Белевским, и князю Михаилу Мезецкому велел князь великий быть подле Передовой Полк великого князя на правой стороне или на левой, где похотят.

А не похочет князь Дмитрий быти вместе с братом своим со князем Семеном и князю Дмитрию быти своим полком подле Большой Полк, где пригоже.

А князю Семену и братаничю его князю Ивану Перемышскому быти подле Пере­довой Полк, на правой или на левой стороне, где похотят.

А Оболенским князем и Белевским, и Мезецкому, где будет пригоже со князем быть в полку, и им тут быти или где похотят.

А как сойдутся все люди, и князю Михаилу Ивановичю и князю Олександру пол­ки пересмотрети да в котором полку будет людей мало и им в тот полк людей приба­вить».

Это первая столь подробная разрядная запись, известная по нашим источникам. Первая часть записи составляет преамбулу к дальнейшему тексту, объясняя политичес­кие мотивы действий великого князя.

Собственно РЗ начинается со слов: «И князь великий... послал тех городов доста­вати». Эта запись состоит из трех основных частей. В первой части говорится об отправ­ке воевод в общих чертах без уточнения их командных функций. Обращает на себя внимание распоряжение великого князя об отправке рязанских воевод - при наличии фор­мально независимого великого княжества Рязанского и точная дата начала похода ве­ликокняжеских войск из Москвы.

Вторая часть - наиболее типичная для РЗ роспись воевод по полкам.

Обозначено пять полков в уже привычном иерархическом порядке - Большой (Б), Передовой (П), Правой Руки (ПР), Левой Руки (ЛР) и Сторожевой (С). Отметим, что в первых документальных известных нам разрядах ноября 1477 г. было обозначено четыре полка - великокняжеский (т.е. Большой), Передовой, Правой Руки и Левой Руки.²³ Сторожевой Полк не предусматривался. Сторожевой полк не фигурирует и в разрядах похода 1487 г. на Казань и похода 1489 г. на Вятку²⁴ и впервые появляется в разрядах похода [7000] 1491/92 г.

Третья часть записи представляет собой инструкцию для вновь перешедших к России северских князей. Как видно, им предоставляется большая самостоятельность. Директива великого князя определяет их место в боевом (походном) расписании толь­ко в самых общих чертах - возле Передового или Большого Полка, причем сами князья решают, с какой стороны этих полков им двигаться. В этой свободе выбора видно стрем­ление сохранить хорошие отношения с новыми князьями, добиться их верной службы новому государю. Относительная самостоятельность князей определялась также самим существом дела. Они шли во главе собственных служилых людей, не привыкших к по­рядкам в русском великокняжеском войске.

Представляет интерес и последний параграф этой части записи, обязывающий первых воевод Большого и Передового полков пересматривать состав полков и «урав­нивать» их, т.е., очевидно, переставлять подразделения из одного полка в другой. Функ­ция организации полков передается частично в руки старших воевод. Первый воевода Большого Полка (и его ближайший заместитель первый воевода Передового Полка) является полномочным командующим войсками на данном операционном направлении (или, в терминах XIX-XX вв., командующим армией).

«А на Луки Великие отпустил князь великий воевод, а были воеводы по полком.

В Большом Полку князь Данило Олександрович Пенко.

В Передовом Полку князь Семен Романович да Василий Борисович.

В Правой Руке - Дмитрий Киндырев.

А в Левой Руке прилучит у них быти Ондрею Колычеву и Ушатому ино быти Ондрею да Ушатому;

А не прилучица им быть и князю Данилу велеть быти в Левой Руке князю Онд­рею Прозоровскому.

А Ондрею Рудному быти в Сторожевом Полку».

Эта запись определяет формирование второй армии - действующей на самостоя­тельном великолукском, т.е. северо-западном, направлении. Здесь воевода Большого Полка также наделяется большими полномочиями, вплоть до назначения воеводы пол­ка Левой Руки. Не совсем ясно выражение «а прилучитца быти». Оно означает неуве­ренность Ставки в прибытии или реальной дееспособности назначаемых воевод, отсю­да и расширение полномочий командующего армией - воеводы Большого Полка.

«Того же лета были воеводы в Можайску князь Василей Иванович Косой да Се­мен Иванович Воронцов».

На западном - можайском направлении также содержатся силы во главе с воево­дами, но без подразделения на оперативно-тактические полки, вероятно, можайская группировка уступала в численности и по значению армиям юго-западной группировки князя Михаила Ивановича и северо-западной князя Данила Александровича Пенка.

«А изо Твери воеводы:

В Большом Полку князь Данило Васильевич.

В Передовом - князь Петр Никитич да со князем Петром же другой воевода князь Федор Семенович Хрипун.

В Правой Руке князь Осиф Андреевич Дорогобужский да со князем Осифом дру­гой воевода князь Петр Васильевич Нагой;

В Левой Руке князь Володимер Ондреевич Микулинской да со князем Володи-мером же другой воевода Иван Борисович, а третей воевода Петр Борисович».

Так формируется третья по счету оперативная группа армейского масштаба с под­разделением на оперативно-тактические полки.

Официальное летописное известие, рассказав о походе на юго-западное направ­ление, далее отмечает: «В то же время посылал князь великий... воевод своих под город под Вязьму ратью Данила Васильевича Шеня, да князя Василия Ивановича княж Ива­нова сына Юрьевича. Они же, шедше, Вязму град взяша и к целованию приведоша, а вяземских князей и панов приведоша на Москву. И князь великий их пожаловал их же вотчиною, Вязьмою, и повеле им служите».²⁵

Если так, то наступление на Вязьму (западное направление) происходило одно­временно с наступлением на юго-западном направлении на Серпейск, Мезецк.

«Того же лета против Литвы из Новагорода воевода Яков Захарьич, изо Пскова князь Василей Федорович Шуйский.

А изо Московские и из Тверские земли к ним же воеводы на помочь: князь Дани­ло Олександрович Пенко, другой воевода князь Семен Романович, третий воевода Дмит­рий Киндырев, четвертый воевода Василей Борисович, пятой воевода князь Петр Васи­льевич Нагой».

Войска из Новгорода и Пскова двинуты во главе со своими наместниками. Войс­ка из Московской и Тверской земли, двинутые «на помочь», фактически составляют главные силы во главе с пятью воеводами, ранее выступившими из Москвы 29 января.

Следующая запись относится к Тверской земле:

«Того же лета 7001-го князь великий Иван Васильевич всеа Русии послал во Тверь сына своего князя Василья, и у него велел быти во Твери воеводам:

князь Данило Васильевич Щеня;

Юрий Захарьич;

князь Петр Никитич Оболенской;

князь Федор Семенович Хрипун;

Петр Борисович».

Запись отражает меры, принятые по созданию Тверской группировки войск, во главе которых был формально поставлен князь Василий Иванович, тринадцатилетний юноша, будущий великий князь.

Естественнее всего предположить, что РЗ помещены в РК в хронологическом порядке, т.е. отражают одновременные или последовательные распоряжения велико­го князя.

Если так, то формирование новой группировки войск в Тверской земле произош­ло позже, чем войска князя Данилы Щени овладели Вязьмой.

Далее следует запись: «А к Берегу изо Твери - воевода князь Осиф Ондреевич Дорогобужский, князь Михайло Федорович Микулинской, Иван Борисович».

Эти воеводы упоминаются в предыдущих записях во главе войск, посланных про­тив Литвы. Отправка на Берег произошла, очевидно, уже после окончания Литовской кампании и относится к лету 1493 г.

«А на Берегу быти сыну великого князя князю Юрью да князю Борису Василье-вичю. А воеводам быть на Берегу князю Михаилу Ивановичю.

А в Серпухове быть князю Василью Ивановичю да князю Борису Михайловичу Турене.

А в Торусе быти князю Ивану Лыку.

Да на Берегу же быть князю Ондрею да князю Ивану Смоле Никитичем».

После этих записей, относящихся к южному направлению, снова упоминается направление западное.

«А в Можайску быть Ондрею Федоровичи».

«А у великого князя воеводы: князь Иван Юрьевич, князь Данило Дмитриевич Холмский, князь Олександр Васильевич Оболенский, князь Семен Иванович Ряполов-ский».

Эту запись необходимо сопоставить с данными крымской посольской книги - о готовности великого князя самому «всести на конь».²⁶

Единственная хронологическая реалия относится к выступлению 29 января из Москвы войск, ориентированных на юго-западное направление - во главе с князем Михаилом Ивановичем (Большой Полк) и князем Александром Васильевичем (Пере­довой Полк). Именно эти войска, по-видимому, и начали кампанию. По данным вели­кокняжеской летописи одновременно выступили войска на Вязьму во главе с князем Данилой Щеней.

Дальнейшие записи рисуют развертывание войск на литовском фронте, которое могло происходить примерно в то же время.

В марте 1493 г. в Новгород прибыл сокольник пана Яна Забережского, наместни­ка Полоцкого, «чтобы дозволил купити кречетов». Новгородский наместник Яков За-харьич немедленно донес об этом своему государю и запросил инструкций.

Великий князь понял истинный смысл послания Яна Забережского: «Нам ся ви­дит, что он в ту пору нынеча принял то не кречетов деля». Великий князь приказал про­должать переговоры и прислал Якову Захарьичу текст соответствующей грамоты. На­местник должен послать с грамотой «человека такова, который умел бы тамошнее дело видети, а здеся приехав сказати», т.е. выполнить роль разведчика.

Таким образом, в марте новгородское служилое ополчение еще не выступило в поход - его воевода Яков Захарьич был в Новгороде.

Из мартовского послания Яна Забережского вообще не видно, что идет война -боевые действия на окраине не мешали разговорам о дружбе.

Но 18 мая Ян Забережский снова обращается к Якову Захарьичу: «Ся стали за-чепки от вашего государя: на миру на отчину нашего государя войну пустил, городы и волости великие забрал». При этом подтверждается стремление Александра Литовско­го к миру - он «шлет послы свои до великого князя». Яков Захарьич находится в Новго­роде, именно туда адресована грамота великого князя в ответ на донесение наместника.²⁷ В тот же день, когда было отправлено письмо Яна Забережского, Александр Литовский отправил своих послов к великому князю в Москву.

Александр по-прежнему не признавал законность отъезда русских князей на служ­бу Ивану III и обвинял его в нарушении мира «как есмо до тобя посла нашего выправи­ли... ино в ты часы люди твои многий пришедши, городы наши и волости Мезецк, а Серпейск, а Мосалеск, а Городечну, а Опаков, огнем пожгли, а людей наших... в полон повели со всеми их животы и статки. И теж город наш Вязму взяли и слуг наших князей Вязем­ских головами свели».²⁸

Отсюда вытекает, что, во-первых, поход на Вязьму состоялся не позднее мая, во-вторых, что Новгородское ополчение в весенних боевых действиях либо не участвовало, либо уже вернулось домой. Таким образом, к началу мая русские войска овладели всеми городами, о которых упоминает известие великокняжеской летописи. Кампания против Литвы фактически закончилась.²⁹ Начались переговоры о мире.

Одной из важных черт войны 1492 - 1493 гг. было стремление к совместным дей­ствиям с крымским союзником России. Переговоры об этом велись еще весной 1492 г. В июне 1492 г. в Москву от Лобана Колычева поступило послание Менгли-Гирея. Крым­ский хан был готов к выступлению против Литвы осенью («во жнитво») и взять Киев. «А зиме ты брат мой приди... Вилну и Краков даст Бог всхочешь взять». Однако глав­ной заботой Менгли, как видно из его послания, было укрепление города на Днепре, откуда он и хотел идти на Киев.³⁰ (По мнению К.В. Базилевича, имелся в виду город Очаков).³¹

Проект широкого совместного наступления на Литву и Польшу носил, вообще говоря, довольно фантастический характер. Находясь в низовьях Днепра, Менгли срав­нительно легко мог совершить нападение на Киев. Но зимний поход на Вильно и Кра­ков явно не соответствовал реальным возможностям русских войск. Не следует удив­ляться, что проект Менгли не встретил сочувствия у великого князя. В августе 1492 г. русский посол Константин Григорьевич Заболотский повез Менгли ответ Ивана III.

«Не пошел еси ныне ратью на своего и моего недруга... затем, что на Днепре го­род делаешь». Сообщая о смерти короля Казимира, великий князь призывал своего союзника «чтобы еси... на Казимировых Королевых детей и на Литовскую землю сам на конь всел и ратью пошел... чтобы еси поотставя ныне все свои дела, да на их бы еси на Литовскую землю пошел... А что делаешь город на Днепре... и ты бы ныне однолично то дело поотставил, а сам бы еси на конь всел и ратью пошел». Не задаваясь дальни­ми перспективами, великий князь требовал от своего союзника немедленных конк­ретных действий. В свою очередь великий князь обещал « яз оже даст Бог ныне сам чаю всести на конь и ратью на них пойти, и недружбу свою хочю им чинити, сколько ми Бог пособит».³²

Константин Заболотский должен был также сделать устное заявление: «Осподарь мой князь великий... разослал к людем по всем своим землям, а велел им наряжатися, а сам не мотчая всести хочет на конь, и ты бы, господине, не мотчая ж всел на конь».

«А какими делы... не всхочет [Менгли] пойти на Литовскую землю, учнет говори-ти, что ныне уже к зиме, нелзе ити, и Константину говорити царю так... осподарь мой, господарю, ныне сам на конь всел на своих недругов, а тобе, господине, в ту же пору пригоже ити на своих недругов да свое дело делати».

Видна разница в постановке вопроса о походе против Литвы. Если в марте вели­кий князь призывал к этому Менгли и ставил свое выступление в зависимость от начала похода хана, то в августе он говорит уже о мобилизации всех своих войск и о своей го­товности немедленно «всести на конь» и даже о том, что он уже «ныне сам на конь всел». Готовность Ивана III «всести на конь» отражена, как мы видели, и в разрядных записях о формировании великокняжеского полка.

Из очередного донесения посла Заболотского выясняется, что Менгли действи­тельно послал свои силы на Литовскую землю - под Киев, Чернигов и Путивль. Однако сам в поход не пошел. Менгли опять предлагал совместные действия (под Черниговом и Путивлем). Судя по тому, что сам хан послал туда 500 человек, речь могла идти только о набеговой операции сравнительно небольшого масштаба.³³

Так и оценивал ее великий князь в инструкции послу в июне 1493 г.: «Пишет ко мне царь, что беспрестанно его люди Литовскую землю воюют, и мы здесь слышали, что малые люди приходили сее зимы на Литовскую землю, а не имали ничего, а ныне сына послал, а с ним 500 человек ино пятью сот человека какая война Литовской земле?»

Сам Менгли в своих грамотах Ивану III отговаривался то тем, что «зима люта была», то тем, что «Днепр прошел, через реку нелзе было перелезти».³⁴ Наконец, соглас­но донесению Заболотского, «царь... Днепр перевезлся и пошел от Днепра на Вздвиже-ньев день [14 сентября]... к Киеву».³⁵

Однако Менгли не был удачлив. Последовал контрудар литовцев: «который го­род на Днепре чинил есми, вземши и разорили», сообщает он великому князю. Сам же царь «до зимы трижды крат на конь садился, впервые пошел, ино лед растаял, а вдругоряди разболев воротился». Только третий поход на Черкассы «с пушками и пищалми пришли есмя... и мы... Черкасской городок... и иные их городы пожгли».

Сообщение об этом Менгли датировал 16 сентября,³⁶ т.е. это был тот именно по­ход, о котором доносил ранее Заболотский.

О походе Менгли сообщил также его брат Ямгурчей. По его словам, были взяты и разорены Черкассы и Канев, т.е. города по Днепру ниже Киева. «Аж даст Бог... и на Киев пойдем зиме».³⁷ Все это имело характер набегов, а сам Менгли «половину [рати] с со­бою взяв и воротился с первозимья как снег падет, лед станет».³⁸

Большого похода главными силами опять не получилось. В своем ответном послании великий князь выражал недоумение и недовольство: «а ныне которого для дела воротился? Сам еси не пошел на Литовскую землю?»³⁹

Таким образом, коалиционную стратегию в кампаниях 1492 и 1493 гг. реализовать не удалось. Менгли, несмотря на все свои обещания, не пошел в большой поход, ограничившись набегами на литовские окраины.

Русское командование осуществляло свой замысел войны, который носил ограниченный характер. Русский план войны был нацелен на решение ближайших конкрет­ных задач оперативно-тактического масштаба, полностью определяемых политически­ми целями войны: возвращение к Русскому государству окраинных княжеств с их князьями, вышедшими из-под власти великого князя Литовского.

Можно отметить три основных этапа кампании.

На первом (лето 1492 г.) официальной целью русских войск было наказание горо­дов, нападающих на южную сторожевую службу (Мценск, Любутск).

На втором этапе (осень 1492 г.) речь шла о помощи князьям, отложившимся от Казимира. Операции принимают более широкий характер, происходят столкновения с литовскими войсками (Мценск, Серпейск). На третьем этапе (январь - май 1493 г.) про­исходит наступление больших ратей на юго-западном и западном направлениях и мо­билизация основных сил Российского государства. Таким образом, прослеживается по­степенное, поэтапное развитие и нарастание задач и масштабов боевых действий.

К лету 1493 г. цели кампании были достигнуты. Результатом походов было овла­дение Мценском, Серпейском, Опаковом и Вязьмой, т.е. был достигнут крупный успех оперативно-стратегического масштаба. Обращает на себя внимание, что операции на западном (Вязьма) и юго-западном (Серпейск) направлениях проводились одновремен­но («в то же время»). В принципе это должно было заставить обороняющуюся сторону распылять свои силы и не давало возможности сосредоточить их для эффективного кон­трудара.

Большая мобилизация великокняжеских войск была предназначена, по-видимому, не столько для наступательных операций на новых направлениях, сколько для удержания занятых территорий в случае контрнаступления Литвы. Нет никаких признаков наступательных действий русских войск после начала мая, т.е. после решения ближай­шей задачи. Можно, таким образом, рассматривать войну 1492-1493 гг. как наступатель­ную кампанию с ограниченными целями. Глубина операций не превышала нескольких переходов (например, от Можайска до Вязьмы около 150 км).

Общий стратегический замысел войны с Литвой можно представить по разрядным записям. Войска развертывались на широком фронте от псково-новгородско-литовского рубежа, от Великих Лук до Угры и среднего течения Оки. Кроме войск, собран­ных к январю в Москве, в поход были двинуты силы из Пскова, Новгорода и Твери, т.е. по-видимому, основные силы русского войска были ориентированы на борьбу на литов­ском фронте.

Можно проследить три основных направления: северо-западное (от Великих Лук), западное (от Можайска) и юго-западное (в сторону Оки и Угры). Кроме того, создавал­ся общий стратегический резерв в виде Великокняжеского полка.

Развертывание войск на южном направлении происходило, вероятно, позднее -после решения основных задач на литовском фронте, т.е. не ранее мая. Трудно предста­вить, что войска из Твери были сначала (зимой) двинуты на Берег, а потом отправлены на литовский фронт.

В стратегическом отношении кампания 1493 г. представляет интерес как пример наступательной кампании на широком фронте, на разных операционных направлениях, но на небольшую глубину. Наиболее важным стратегическим результатом было овладе­ние Вязьмой, что значительно улучшало положение на западном направлении - при­крывая Москву и открывая кратчайшую дорогу на Смоленск. В тактическом отноше­нии боевые действия представляли собой борьбу за города, т.е. за укрепленные населенные пункты, в некоторых случаях с применением артиллерии и штурма укреп­лений (Серпейск).

Никаких сведений о боях в открытом поле и вообще о столкновениях крупных войсковых масс в источниках нет.

Наступление русских войск было остановлено после первых успехов.

Об осторожности Ивана III и его нелюбви к рискованным предприятиям пишут многие исследователи.

В кампании 1493 г. эта черта политики и стратегии великого князя проявилась в полной мере. Наступление русских войск было остановлено после решения конкретных поставленных перед ними задач. Продолжение войны против Литвы угрожало конф­ликтом с ее потенциальными союзниками - Польшей, Чехией и Венгрией - всеми коро­левствами Ягеллонов. Россия же фактически не имела ни одного союзника, за исключе­нием не очень надежного и не очень сильного Менгли. Продолжение войны было связано, таким образом, с большим политическим и стратегическим риском.

Военная история знает немало примеров, когда продолжение победоносной войны приводит к перерастанию ее в войну не победоносную - к поражению и к потере плодов одержанных побед. В условиях победоносной кампании 1493 г. великий князь проявляет редкую для победителей способность во время остановиться и таким способом сохранить все свои преимущества. Но остановка наступления на Литву могла быть вызвана и стремлением укрепить северо-западное направление перед началом большой войны на этом (Свейском) направлении, на что справедливо указывает А.А. Зимин.⁴⁰ Именно это направление стало главным во внешней политике и стратегии Ивана III в начале 90-х годов.

Несмотря на свой ограниченный масштаб, война 1492 - 1493 гг. имеет принципи­ально важное значение. На западном стратегическом направлении Россия впервые пе­решла от обороны к наступлению. Впервые в дипломатических документах появился термин «Государь всея Руси», что было зафиксировано в договоре 5 февраля 1494 г. и означало фактически признание Российского государства (а не «Московии») субъек­том международного права. В освобождении русских земель от иноземного владыче­ства был сделан первый шаг.

Примечания:

1 См., напр., Зимин АЛ. Россия на рубеже XV-XVI столетий. М, 1982. С. 93-110 («Странная война»); Кром ММ. Меж Русью и Литвой. Западно-русские земли и системе русско-литовских отношений конца XV -первой трети XVI в. М., 1995. С. 83-92.

2 Разин ЕЛ. История военного искусства. Т. 2. М., 1958. С. 320.

3 Волков В.А. Войны и войска Московского государства. М., 2004. С. 29-33.

4 ПСРЛ. Т. 12, 28 и др.

5 Далее - РК-98 и РК-05.

6 Сб. Русского исторического общества (РИО). Т. 35. СПб., 1882.

7 Там же. СПб., 1884. Т. 41.

8 ДДГ. № 53. С. 160; № 54. С. 163.

9 ПСРЛ. Т. 6/2. Стб. 325.

10 Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV и. М, 1952. С. 290. Прим. 1.

11 Сб. РИО. Т. 35. №8. С. 35.

12 Там же. Т. 41. С. 139-140.

13 РК-98. С. 21 -22; РК-05. С. 31.

14 Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV - первой трети XVI в. М., 1988. С. 183.       

15 РК-98. С. 21.

16 РИО-35. № 16. С. 66.

17 Там же. С. 63.

18 Там же. С. 66.

19 ПСРЛ. Т. 28. С. 157.

20 РК-05. С. 32.

21 РИО-35. № 18. С. 76.

22 ПСРЛ. Т. 28. С. 157-158.

23 РК-98. С. 18.

24 Там же. С. 20-21.

25 ПСРЛ. Т. 28. С. 323.

26 РИО. Т. 41. №36. С. 158.

27 РИО-35. № 20. С. 85-89.

28 Там же. №22. С. 104.

29 Литовская хроника Быховца отмечает, что русские войска взяли Вязьму, Хлепень, Мещевск, Любутск, Мценск, Серпейск (Хроника Быховца. М., 1966. С. 106).

30 РИО-41. №35. С. 152-153.

31 Базилевич. С. 303.

32 РИО-41. № 36. С. 157-158.

33 Там же. № 40. С. 180-183.

34 Там же. №41. С. 184-192.

35 Там же. № 42. С. 194.

36 Там же. № 43. С. 197.

37 РИО-41. № 43. С. 198.

38 Там же. С. 196.

39 Там же. № 45. С. 200.

40 Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий. М., 1982. С. 104.