Алексеев Ю.Г. Кампания 1472 года. Победа на Оке

Еще один материал замечательного советского и российского историка Юрия Георгиевича Алексеева, посвященный кампании 1472 г. против татар Большой Орды: Алексеев Ю.Г. Кампания 1472 года. Победа на Оке // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2005. СПб. 2005, Вып. 1. С. 3-18

Кампания 1472 г. Победа на Оке. 

События 1472 г. на южном рубеже Русской земли обычно не привлекают особо­го внимания историков. Н.М. Карамзин и С.М. Соловьев ограничиваются кратким пересказом летописных известий без их анализа и оценки событий.¹ К.В. Базилевич дал краткий, хотя и содержательный, анализ событий, используя Воскресенскую, Софийскую II и Львовскую летописи и Великокняжеский свод конца XV в. (ВКЛ).² В.В. Каргалов приводит краткий очерк событий, отмечая основной факт — военное поражение Ахмата.³ Наибольшее значение событиям 1472 г. придает А. А. Горский, считая их фактическим концом зависимости от Орды, но его внимание сосредото­чено на политических, а не военных сюжетах.⁴ Н.С. Борисов посвятил событиям 1472 г. всего несколько строк, отказавшись от анализа по существу («сведения ис­точников туманны, а мнения историков противоречивы»).⁵ Военные историки так­же не проявляют к событиям 1472 г. никакого интереса. В трудах Е.А. Разина и А.А. Строкова нет ни одного слова об этих событиях, хотя оба советских историка (в отличие от их дореволюционных предшественников) относятся к русской воен­ной истории с должным уважением и вниманием.

Тем не менее события 1472 г. на южном стратегическом направлении и по су­ществу своему, и по последствиям вызывают особый интерес. Это первая победа русских войск над главными силами Большой Орды, под предводительством само­го хана.⁶

Настоящая статья представляет собой попытку анализа этих событий в военно-историческом отношении.⁷

Стратегическое положение складывающегося Русского государства в начале 70-х годов XV в. определялось тремя основными факторами. На северо-западном направлении была одержана решительная победа над новгородскими боярскими сепаратистами. Хотя обстановка в Новгороде оставалась напряженной, победа обеспечивала относительную стабильность на этом направлении. На западном на­правлении сохранялась и усиливалась реальная угроза со стороны короля Казими­ра, претендовавшего на политическую власть над Новгородом и Псковом. Наибо­лее тревожное положение складывалось на южном стратегическом направлении, где хан Большой Орды Ахмат сплачивал силы для возрождения былого могущества своего улуса и проявлял большую дипломатическую активность, стремясь, напри­мер, заключить союз с Венецией.⁸ Особое значение имели переговоры Ахмата с королем Казимиром о союзе против России, что не было секретом для великого князя Ивана III.

Одним из существенно важных событий, предшествующих кампании 1472 г., было нападение судовой рати добровольцев-вятчан во главе с атаманом Костей Юрьевым на Сарай летом 1471 г.⁹ По-видимому, набег носил типичный ушкуйнический характер, но имел значительные политические последствия. Он, по всей вероятности, был одной из главных причин того, что Ахмат летом 1471 г. не напал на русские пределы и дал возможность великокняжеским войскам провести успеш­ную кампанию против боярского Новгорода. С другой стороны, набег Кости Юрь­ева должен был обострить и без того напряженные отношения между Россией и Ордой.¹⁰

Рассказ о походе Ахмата сохранился в трех основных вариантах. Наиболее полное и фактологическое описание кампании содержит официальная ВКЛ и близкие к ней Симеоновская, Уваровская и Спасо-Прилуцкая летописи.

Рассказав летом 1472 г. о походе князя Федора Пестрого в Пермскую землю, Ве­ликокняжеская летопись далее пишет: «Того же лета злочестивый царь Ординский Ахмут подвижеся на Русскую землю со многими силами, подговерен королем. Слышавше же то, князь великы посла воевод своих к Берегу со многими силами, преже всех Федора Давыдовича отпусти с Коломничи. А князя Данила да князя Ивана Стрига со многими людьми на Ризположение к Берегу посланы».¹¹

При изложении событий 1472 г. летопись придерживается хронологического порядка. Известие от князя Федора Пестрого о победе в Пермской земле было по­лучено 26 июня. Князья Данило (Холмский) и Иван Стрига были посланы к Берегу на Ризположения, т.е. 2 июля. Отправка Федора Давыдовича с Коломничами «пре­же всех» состоялась еще раньше, т.е. после 26 июня и до 2 июля. Следовательно, из­вестие о походе Ахмата было получено в самых последних числах июня.

О переговорах короля с ханом в Москве знали давно. Первая запись за 6979 г., т.е. относящаяся к осени 1470 г., гласит: «Король Казимир послал в Большую Орду к царю Ахмату татарина Кирея Кривого... Пришед же тот Кирей к царю начат мно­гие речи и обговоры от короля на великого князя говорити, многие дары принеся к нему, также к князем его, к Темирю и протчим, от короля, и челом бья, глаголя, "чтобы вольный царь пожаловал, пошел на Московского на великого князя со всею Ордою своею, и яз отселе со всею землею своею..." А князь Темир и прочий по ко­роли же побораху, подъущающе царя... Царь же тот год весь держал Кирея у себя, не бе бо ему с чем отпустити к королю его, иных ради зацепок своих».¹²

За 6980 г. запись между событиями 2 и 10 сентября сообщает: «Toe же осени пришел к королю из Орды Кирей со царевым послом, а король в ту пору заратился со иным королем, с Угорьским».¹³ Таким образом, к лету 1472 г. были достаточные основания для ожидания нашествия.

Сторожа в Поле или агентурная разведка в самой Орде своевременно преду­предили о движении Ахмата. Первое известие о мерах, принятых для отражения нашествия, носит документальный, протокольный характер, напоминающий раз­рядные записи.¹⁴ Можно предполагать, что Федор Давыдович возглавил Передовой полк, составленный из Коломничей — силы, наиболее близко расположенные к Берегу. Воеводы князья Холмский и Стрига Оболенский пошли несколько позже и уже «со многими силами», очевидно, были двинуты войска второго эшелона, соста­вившие главные силы (Большой полк с двумя воеводами).

Далее следует запись о большом пожаре в Москве 20 июля. Никаких сведений о положении дел на Берегу до этого времени, видимо, не поступало — войска развер­тывались на оборонительной линии Оки, вероятно, на обычных направлениях ор­дынских нашествий, т.е. на кратчайших путях к Москве, по обе стороны Коломны. Именно здесь в 1451 г. перешли через Оку войска царевича Мазовши.

Но «того же месяца [июля] 30 в четверток, на заговенье [Успенского поста. — Ю.А.], прииде весть к великому князю, что царь со всею Ордою идет к Олексину». Это означало, что Ахмат совершает глубокий обход русской оборонительной ли­нии, выходя к Оке примерно в 120 верстах выше Коломны — западнее ее. Перейдя Оку у Алексина, татары оказались бы примерно в двух конных переходах от Моск­вы (120 км). Такой ход событий был, по-видимому, для русского командования не­ожиданным.

«Князь же великий на втором часе дне того повеле пети обедню, и не вкусив на что же, поиде вборзе к Коломне, а сыну за собою повеле в Ростов». Эта запись носит дневниковый характер: по-видимому, при великом князе велся дневник, фиксиро­вавший основные события и действия великого князя.¹⁵

Объяснить поспешный отъезд великого князя к войскам можно желанием при­нять непосредственное руководство ими.¹⁶ Главные силы были, вероятно, как обычно, собраны у Коломны. Объективно стояла задача рокировки к правому флангу для прикрытия пути на Москву от Алексина, при этом, однако, необходимо было и оборонять наиболее опасное Коломенское направление: нельзя было ис­ключить возможность, что нападение на Алексин было только демонстрацией для отвлечения внимания от главного направления удара. Все это требовало присутст­вия главнокомандующего при войсках для принятия на месте решений, соответст­вующих обстановке. Оборона на широком фронте — одна из труднейших форм оборонительной операции. Во всех случаях необходимо было считаться с манев­ренными возможностями ордынской конницы, сохранявшей оперативную ини­циативу и выбиравшей место для удара. Нужно было считаться и с возможностью непосредственного прорыва татар у Алексина и выхода их в ближайшие дни на подступы к столице. Отсюда, вероятно, и распоряжение об отправке сына-наследника в более безопасный Ростов — в резиденцию бабки, великой княгини Марии Ярославны.¹⁷

«А царь Ахмет, прииде со многими силами под град Олексин, а в нем людей мало бяше, ни пристроя городного, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов, но одинако под ними много татар избиша». Алексин, таким образом, не был готов к обороне. Нашествие татар на этом направлении оказалось для русских действи­тельно неожиданным. Обращает на себя внимание упоминание о пушках, пищалях и самострелах как необходимых средствах обороны города. Необходимо также от­метить мужество гарнизона приграничного города, вступившего в борьбу с тата­рами, очевидно, только с холодным оружием.

«И потом же паки приступи ко граду с многими силами и тако... опалиша его, и что было людей в нем, все изгореша, и которые выбегоша из огня, тех изымаша». По точному смыслу известия, гарнизон Алексина отразил первый штурм татар — атаку передового их отряда. Вторая атака последовала «многими силами» на следующий день. Татары отказались от штурма, но, окружив город со всех сторон, за­жгли его. Судьба города и его гарнизона была решена. Не поддержанный извне, он не мог устоять при нападении «многих сил». Необходимость ликвидации Алексина для татар определялась их желанием переправиться через Оку именно в этом мес­те, по-видимому, удобном с точки зрения физико-географических условий.

Известие о нападении на Алексин было получено в Москве в четверг, 30 июля. Гонец с донесением мог покрыть расстояние от Алексина до Москвы за сутки. Если так, то нападение татарского авангарда было совершено 29 июля, в среду. Нападе­ние главных сил и сожжение города последовало в пятницу, 31 июля. Таким обра­зом, на овладение (уничтожение) Алексином татарам понадобилось два дня.

«Посем же паки Татарове поидоша вборзе на брег ко Оце с многою силою и вринушася в реку вси хотяще перейти на нашу сторону, понеже бе в том месте рати не были приведены быша бо нашими бо на безлюдное место». Это замечание носит не документальный, а нарративный (хотя, вероятно, официальный) характер. Оно представляет значительный интерес. Выход татар к Алексину объясняется именно тем, что там, по их сведениям, было «безлюдное место», не занятое русскими вой­сками. Выясняется, что их привели сюда «наши», т.е. «наши» изменники, по той или иной причине оказавшиеся в стане врагов. Если русская разведка еще в конце июня сумела донести о выступлении Орды в поход, то татарские доброхоты, в свою очередь, смогли привести врагов на наиболее уязвимый участок русской оборони­тельной линии на Оке.

«Но толико стоял туто Петр Федорович да Семен Беклемишев с малыми зело людьми, а Татар многое множетсво побредоша к ним». Место против Алексина бы­ло, таким образом, не совсем «безлюдным», но охранялось малыми силами. Здесь же были, по-видимому, броды, которыми и воспользовались татары («побредоша»).

Войска Петра Федоровича (очевидно, Челяднина) и Семена Беклемишева, со­ответственно первого и второго воевод полка, расположенного против Алексина (их имена могли быть взяты из разрядной записи) оказались в тяжелом положении. «Они начата с ними стрелятися и много бишася с ними, уже и стрел мало бяше у них, и бежати помышляху». Малочисленные русские войска, естественно, не могли вступить в рукопашный бой с «многими силами» противника, форсировавшего Оку вброд. Они пытались остановить или задержать переправу татар, осыпая их стрелами, но этого было, конечно, недостаточно. Однако задержать переправу на какое-то время удалось.

«А в то время прииде к ним князь Василей Михайлович с полком своим, и по­сем приидоша полци княжи Юрьевы Васильевича в той же час, за ними и сам князь Юрий прииде, и тако начата одолети христиане Татаром. Татарове же видевше множество полков христианских побегоша за реку». В состав войск, выдвинутых на Оку, входили, очевидно, и полки удельных князей Московского дома. Судя по опы­ту кампании 1471 г., удельные князья шли со своими полками, подчиняясь главно­командующему — великому князю. Возможно, что подтягивание войск к месту пе­реправы у Алексина было делом не частной инициативы, а результатом целена­правленного распоряжения сверху. Во всяком случае быстрое выдвижение войск к атакованному участку свидетельствует как о достаточной плотности обороны, т.е. о наличии достаточных сил, так и о быстрой и правильной реакции на обстановку: «А полци великого князя и всех князей приидоша к Берегу, и бысть многое множе­ство их, тако же и царевича Даньяра».

Вслед за прибытием полков князя Василия и князя Юрия к Алексину стягива­ются главные силы русских войск, в том числе и вассальная татарская конница.

«И се и сам царь прииде на Берег и, видев многые полки великого князя, аки море колеблющися, доспеси же на них бяху чисты велми, яко серебро блистающу, и въоружены зело, и начат от Брега отступати по малу в нощи той, страх и трепет нападе на нь, и побеже гоним гневом Божиим». Эта художественная вставка носит явно нарративный характер, но отражает вместе с тем реальный факт. Хан Ахмат не мог помешать русским войскам перегрупироваться на пути к угрожаемому пункту, и на вторую попытку форсирования реки, ввиду большой массы русских войск, благоразумно не решился. Отступление хана от Оки означало фактически победу русских войск — они заставили противника отойти без сражения. Таков главный смысл событий, развернувшихся в районе Алексина.

«А полков князя великого ни один человек не бывал к ним за реку понеже все­милостивый человеколюбец Бог, милуя род христианский посла и смертоносную язву на Татар, начаша бо напрасно умирати мнози в полце их, и убоявшася бегу яшася, яко в 6 дней к катунам своим бегоша, отсюду же все лето шли бяху».

Одной из важнейших причин поспешного отступления Ахмата стала смерто­носная язва, открывшаяся в его войске. По той же причине русские войска не пре­следовали отступающих. Только после ухода татар «князь великы... начат многые люди свои отпущати за Татары по дорозе их, остальцов дела и полону ради христи­анского». Шли, по-видимому, осторожно, не приближаясь к отступающей Орде.

«И как пришла весть к великому князю, что уже царь... по зимовицу пошел, и тако благодарив Господа... распусти братию свою по своим отчинам, тако же и кня­зи свои и воеводы, и вся воя своя; и разыдошася кийждо в свояси, благодаряще Гос­пода Бога, подавшего им победу бес крове... А сам князь велики возвратися к Ко­ломне, а с ним царевич Даньяр... и оттоле и того почтив отпусти в свои ему горо­док, а сам поиде к Москве и прииде в град в неделю месяца августа в 23 день». Это запись дневникового характера.

Заключительная часть рассказа ВКЛ содержит важные реалии. Велась разведка, от нее пришли сведения о передвижениях Ахмата. Как и в 1471 г., в походе участво­вали полки братьев великого князя (не только Юрия), видимо, была проведена об­щая мобилизация великокняжеского служилого ополчения. Выясняется, что сам великий князь не стоял пассивно в Коломне, куда отправился 30 июля, а шел вместе с войсками, вероятнее всего, к тому же месту переправы против Алексина. Наконец, дается принципиальная оценка событий — как «победа без крови».

Рассказ ВКЛ носит несомненно официальный характер. Особую ценность представляют данные, почерпнутые из документального источника. Этим источ­ником могли быть походный дневник и разрядные записи. Дневник содержал точ­ные даты передвижения великого князя, разрядные записи — имена воевод. Необ­ходимо подчеркнуть, что оба предполагаемых нами документальных источника были использованы составителем рассказа лишь выборочно, в небольшой своей части. Зато он украсил свое повествование чисто нарративными художественными деталями, вроде доспехов «яко серебро блистающих». Таким образом, известный нам летописный рассказ — своего рода нарративная источников. Документальная основа дает возможность в общих чертах реконст­руировать реальный ход событий, а нарративная обработка отражает официаль­ную оценку этих событий. Не исключено и использование частных источников — рассказов участников. Это сведения о готовности воевод бежать под натиском та­тар — такое известие едва ли могло быть почерпнуто из официального донесения. Типографская летопись приводит свой рассказ о событиях на Оке:¹⁸ «Того же лета поиде безбожный царь Ахмет Ординский на великого князя Ивана Васильевича и на его братию и на всю Рускую землю с всеми князми и сила­ми Ординьскими. Князь же великий отпусти к Берегу на реку на Оку противу ему свою братию, пръвие князя Юрья, по тому же дву Андреев и Бориса и своих воевод и всю силу Рускую, а сам еще остася на Москве. Братия же его, шедше, сташа у реки на брезе. Князь же Юрьи ста выше Серпухова на Оке же. Царь же поиде вверх по Дону, чая от короля себе помочи, свещався с королем Казимиром Литовским на великого князя.., Но Бог и его Мати Пречистая Богородица разори и съветы и ду­мы их, королю бо свои усобици быта в то время, и не посла царю помочи».

Таким образом, Типографская летопись подчеркивает, что Ахмат шел со всеми своими силами. Выдвижение русских войск к Берегу началось с отправки полка князя Юрия, очевидно, Дмитровского полка. Были отправлены и полки всех других русских князей, т.е. произошла общая мобилизация княжеского служилого ополче­ния — «всей силы Русской». Упоминая о воеводах великого князя, Типографская летопись не называет их имен.

Князь Юрий стал выше Серпухова, т.е., очевидно, на крайнем правом фланге русского расположения. Движение Ахмата с верховьев Дона определялось его рас­четом на соединение с королем на основании предварительного сговора с ним. «Царь же и Темирь, князь его больший поидоша ко граду Олексину. Не дошед Олексина, сторожев великого князя разгониша и иных поимаша».

Опять деталь, отсутствующая в ВКЛ, но, несомненно, имевшая место: «Олексинцы же затворишася во граде, Татарове же приидоша под Олексин в среду, порану, Июля 29, начаша к граду приступати крепко». Это известие не противоречит данным ВКЛ, а дополняет, подтверждает и уточняет их. Известие о подходе татар к Алексину, отправленное в среду, 29 июля, могло на следующий день, в четверг, достичь Москвы, что и отмечено в ВКЛ.

«Гражане же из града крепко с ними бьяхуся. Назавтрее, в четверток, татарове примет изметавше и зажгоша град. Гражане же одинако не предашася в руки ино­племенник, но изгореша вси с женами и с детми в граде том и множества Татар избиша из града того». «Прииде весть к великому князю на Москву, что Татарове под Олексиным, князь великий поиде с Москвы к Берегу вборзе в четверг июля 30. А татарове съжгоша и Олексин и начаша перевозитися на сю сторону реки Окы».

Это известие соответствует сообщению ВКЛ, но здесь опущены детали, связан­ные с конкретными действиями великого князя: «В ту же пору прииде на них свер­ху реки князь Василий Михайлович Верейский с своим полком, а с низу рекы от Серпухова князь Юрьи Васильевич с своими полки и отняша у них берег. А кото­рая Татарове перевезошася реку и тех пребиша на ону сторону, а иных ту убиши и суды у них поотнимаша, и начаши чрез реку стрелятися».

Из Типографской летописи вытекает, что крайний правый фланг русского расположения занимал Верейский полк, который и прибыл первым на место сражения. Он располагался на Оке выше Алексина, т.е. между Калугой и Алексином. Полки князя Юрия были расположены в районе Серпухова — вотчинном владении этого князя по духовной его отца. От Серпухова до Алексина — около 50 верст, зна­чит полки князя Юрия могли прибыть к месту боя на следующий день после полу­чения известия о нападении на Алексин. Быстрое прибытие этих полков не дало возможности татарам закрепиться на берегу, на который они уже высадились. Вы­ясняется, что переправа делалась не вброд, а с помощью судов, которые и были за­хвачены русскими. Теперь-то, когда татары были отброшены на свой берег, и нача­лась перестрелка через реку.

Важное отличие Типографской летописи от ВКЛ — это отсутствие упоминания о воеводах — Иване Челяднине и Семене Беклемишеве. Их имена были летописцу неизвестны, либо действия этих воевод не имели в его глазах существенного значе­ния (что в общем соответствует рассказу ВКЛ).

«Противу же субботы нощи, противу Спасова дни, егда воду крестять, отступиша Татарове от Берегу, и побеждь царь Ахмат со всеми уланы, князми своими, и со всеми силами опять в Поле, к своей Орде. Назавтрее же, в субботу, на Спасов день, августа 1, побегоша и останок Татар от Берега. И побегоша вси Татарове никим же гонимы, но токмо гневом Божиим и Пречистыя его Матери милостию, и всех святых чюдотворцев Руских молитвою. Тако избави Бог Рускую землю от пога­ных».

«Князь же великий со братьею стояв на Брегу и возвратишяся на Москву, славяще Бога и его Пречистую Матерь. И возрадовашяся радостию великою вси, и распустиша вой своя кийждо восвоясии. А князь великий и братья ехаша с Москвы к своей матери, великой княгини Марье в Ростов посещати немощи ея ради. А князь Юрьи разболеся ту на Москве, приехав з Берегу».

Таким образом, Типографская летопись, как и ВКЛ, содержит целостный, не­противоречивый рассказ о нашествии Ахмата и она опирается, по-видимому, на какие-то источники официального или скорее полуофициального характера.

Другая версия рассказа о событиях 1472 г. приведена в Ермолинской летопи­си,¹⁹ а также в Софийской II и совпадающих с ней Сокращенных Сводах.²⁰

«Того же лета царь Ахмут, Кичи-Ахметов сын, поиде из Орды со всеми силами своими на Русь. И поиде близ Руси. И остави у Цариц старых и больных и малых детей, и перебрався, и приде изгоном на великого князя не путма с проводники, и приведоша его проводники под Олексин городок с Литовского рубежа. А в градке том бегла воевода Семен Васильевичь Беклемианев.²¹ И повеле ему князь великий осаду распустити, понеже не успеша доспеха запасти ничего же, чим с Татарым битися».

До этого места текст Ермолинской и Софийской II летописи совпадает. Далее в Софийской II и Сокращенных Сводах читаем: «Он же захоте у них посула, и гража­не даша ему 5 рублев, и захоте жене своей шестого рубля. И се ему глаголюша: "Приидоша татарове", и Семен побеже за Оку и с женою и с слугами, и Татарове за ним в реку». В Ермолинской: «Семену же не успевше распустить их. И прииде царь безвестно под Олексин, а Семен едва утече за реку от Татар, а Татарове за ним в ре­ку, и побредоша на сю сторону». Далее продолжается общий текст с небольшими разночтениями. (Текст, заключенный в квадратные скобки в Софийской II и Со­кращенных Сводах отсутствует.)

«И в ту пору приспе князь Василей Михайловичь на Берег, и нача с Татары битися, и не пусти их за реку. И по мале времени прииде князья Юрьи Васильевичь из Серпухове со [многими] вой [своими], и потом прииде князь Борис Васильевичь, брат его, с Козлова броду [с двором своим], и [часа того князя великого]²² воевода Петр Федорович Челяднин приспе [со множеством вой, князя великого Двором].²³ [И бе видети Татаром велми страшно, там же и самому царю, множество вой Руского.

А лучися тогды день солнечный, яко же море колеблющееся в синеющееся, доспех и в шеломех с аловци].

И немога царь ничтоже створити, и [повеле] к городу [приступати своим].²⁴ [Они же крепко начаша битися с ними з города, и убиша у них много Татар под Олексином].²⁵ [И почаша изнемогати во граде людие, понеже нечем им битися, не бысть у них никаково же запаса, ни пушек, ни тюфяков, ни пищалей, ни стрел].²⁶

И Татарове зажгоша град, и людие же градский изволиши огнем згорети, неже­ли предатися [в руце поганых].²⁷ [Князи же и воеводы, видевше христианство поги­бает, и велми восплакахуся, зане]²⁸ не бя им куды пособити великие ради реки Оки [непроходимые].

[Царь же и вси Татарове] видевше множество Руси, навипаче бояхуся князя Юрья Васильевича, понеже бо имени его трепетаху [и нелзе бе ступитися на бои, но чаяху Татарове и самого князя великого туто].²⁹

И [начаша кликати чрез реку наших Татар, и приехаша к ним на берег противу их, и вспрошаху про великого князя и про царевича Даниара, и о братии великого князя. Они же сказаша, яко]³⁰ князь великий стоит под Ростиславлем [со многими силами], а царевич Даниар Касымович на Коломне стоит [своим двором,³¹ а с ним множество воев великого князя, воевод]. А князь Андрей [Васильевичь]³² [да брат его князь Андрей Васильевичь меньший] стоят в [Торусе]³³ [з дворы своими и со иными многими силами]. Татарове же, удивлынеся множества воя Руского, и вос-просиша: "а сей кто стоит против царя?" И рекоша наши: "А то князь Юрьи да князь Борис, братья великого князя, толко пришли с своими дворы". Татарове слышавша и сказаша [царю своему, царь же часа того]³⁴ побеже прочь, и водя с со­бою посла великого князя, киличея Григория Волнина, и блюдучися того, егда князь великий пошлет князей и царевича на Орду его».

Как видим, рассказ Ермолинской летописи помимо некоторых аналогий с ВКЛ и Типографской летописью, содержит ряд оригинальных известий. Прежде всего это распоряжение великого князя воеводе Семену Беклемишеву «осаду распустити», т.е. эвакуировать не готовый к обороне Алексин. Трудно сказать, насколько достоверно это известие. Его, во всяком случае, нет в известных нам текстах, осно­ванных на официальных документах. Само по себе, однако, оно достаточно прав­доподобно. Поэтому вполне возможно, что источником Ермолинской летописи в данном случае могли быть какие-то местные известия, например рассказы очевид­цев — участников событий. То же можно сказать и о поспешном отступлении (бег­стве) Семена Беклемишева за реку. Этого известия нет в официальных источниках, но оно вполне соответствует реальной обстановке.

Быстрое подтягивание княжеских полков к переправе у Алексина в принципе совпадает с данными ВКЛ и Типографской летописи, но изложено своими словами и с подробностями, которых в официальных источниках нет. Только Ермолинская летопись знает, что князь Борис со своим двором подошел от Козлова Брода. Воево­да Петр Федорович Челяднин оказывается во главе крупных сил Двора великого князя и подходит к полю сражения после полков князей Василия и Юрия, что опять-таки не соответствует тексту ВКЛ, хотя сам по себе этот факт достаточно правдоподобен. Сожжение Алексина происходит не до, а после попытки перепра­вы татар, что противоречит данным ВКЛ и Типографской летописи. Лирические вставки о блистающих доспехах, о плаче воинов при виде горящего Алексина и о страхе татар перед князем Юрием выдают свое частное происхождение, что, одна­ко, не противоречит их правдоподобию.

Представляет интерес рассказ о переговорах ордынских татар с «нашими» че­рез Оку. Рассказ явно частного происхождения, но он основан, по-видимому, на реалиях, которые могли быть известны его составителю. Эти реалии заслуживают внимания: они позволяют представить себе систему расположения русских войск на Берегу — от Тарусы до Коломны.

Правдивая деталь — хан, отступая, вез с собою киличея, посланного к нему для каких-то переговоров. Составитель Ермолинской летописи проявляет большую ос­ведомленность. Правдоподобен и мотив отступления Ахмата — боязнь удара в тыл со стороны конницы царевича Даньяра, сосредоточенной на левом фланге русско­го расположения. Автор Ермолинской летописи знал и о болезни великой княгини Марии Ярославны, и о внезапном заболевании князя Юрия.

Таким образом, рассказ Ермолинской летописи, носящий в целом частный ха­рактер, включает некоторые важные реалии, известные хорошо осведомленному автору. Независимо от своего происхождения, эти реалии достаточно правдопо­добны — они не противоречат другим сведениям. Сведения составителя летописи не могут игнорироваться при попытке реконструкции событий на Оке летом 1472 г.

Представляет интерес сопоставление реалий, содержащихся в основных лето­писных рассказах о событиях лета 1472 г. (см. таблицу):

Воеводы	ВКЛ	Тип.	Ермол.	Соф. II
Ф. Давидович	+	-	-	-
кн. Д. Холмский	+	-	-	-
кн. И.В. Стрига	+	-	-	-
П.Ф. [Челядник]		-		+
СВ. Беклемишев	+	-	+	+
Князья
В.М. Верейский	+	+	+	+
Ю.В. Дмитровский	+	+	+	+
А. Большой	-	+	+	+
А. Меньшой	-	+	+	-
Борис	-	+	+	+
царевич Даньяр	+	-	+	+
Муртаза	-	-	-	+
Географические пункты
Коломна	+	-	+	+
Алексин	+	+	+	+
Серпухов	-	+	+	+

Таруса	-	-	+	-
Козлов Брод	-	-	-	+
Ростиславль	-	-	+	+
Даты
2 июля	+	_	-	-
29 июля	-	+	-	-
30 июля	+	+	-	-
31 июля	-	+	-	-
1 августа	-	+	-	_
23 августа	+	-	-	-

Создается впечатление, что составитель ВКЛ был лучше знаком с дневниковы­ми и разрядными записями, а составитель Типографской летописи был лучше ос­ведомлен о действиях удельных князей и о событиях под самим Алексином и на поле боя за переправы. Но он не знал ни о моровой язве у татар, ни о том, за сколь­ко дней они добежали до своих «катун», ни о распоряжениях великого князя, ни об отправке войск вслед за татарами. Зато он знал, что князь Юрий стоял у Серпухова, знал и о болезни князя Юрия Васильевича. Возможно, он пользовался каким-то ис­точником в ближайшем окружении этого князя.

Особенностью Ермолинской летописи является наилучшая осведомленность о событиях в районе Алексина, о действиях русских войск по обороне переправы, о расположении войск на Берегу. Эта летопись знает детали отступления Ахмата, знает о событиях в Ростове и Москве. Зато в Ермолинской нет ни одной даты, не приводится ни одного из распоряжений великого князя, известных из официаль­ных источников. Надо думать, что составитель летописи этими источниками не пользовался. Его основными источниками были рассказы участников событий. Имел он какие-то связи и в окружении князя Юрия, а может быть, и самого велико­го князя.

Рассказ Софийской II летописи, очевидно, имеет общий с Ермолинской факто­логический источник. Трудно сказать, в каком из этих рассказов он лучше сохра­нился. В обоих случаях он подвергся литературной обработке в эмоциональном плане. Это и рассказ о корыстолюбии воеводы Беклемишева в Софийской II, и ли­рические вставки в Ермолинской летописях. В реальном плане между этими лето­писями два расхождения — место расположения войск князя Андрея Большого (Серпухов или Таруса?) и присутствие (или отсутствие) Андрея Меньшого и Муртазы. Какой из двух вариантов рассказа отражает фактическую реальность, сказать трудно, но в пользу Ермолинской косвенно свидетельствует то, что в Серпухове стоял князь Юрий — более вероятно, что князь Андрей стоял в другом месте (на­пример, в Тарусе).

Рассказ Софийской II летописи отразился в Устюжских летописях. Список Мацеевича помещает этот рассказ в сокращенном виде, заканчивая на сожжении Алексина («згоре Олексин и с людми») и отступлении Ахмата («царь же нача боя-тися князя Юрия и поиде к себе в Орду»).³⁵

Архангелогородский летописец, основываясь на том же рассказе, приводит не­которые отсутствующие в нем подробности. «Олексенцы били челом великому князю: доспеху у них мало в городе». Тут-то и последовала грамота великого князя воеводе Беклемишеву «осаду распустите, доспеху добавите, чем с татары битися». Далее без изменений следует рассказ о корыстолюбии Беклемишева и о подтягива­нии русских войск к месту переправы, причем князь Василий Михайлович назван «Удалым». Дальнейшее изложение ближе к Ермолинской летописи: тут и золоче­ные доспехи, и плачущие воеводы — «пособити нельзя, глубины ради того места». Приведено и известие о переговорах между татарами через реку — в варианте Со­фийской II летописи (т.е. с князем Андреем и Муртазой, стоящими в Серпухове).

Главное отличие рассказа Архангелогородской от Ермолинской и Софийской II летописи — в заключительной части: «Ахмут побеже прочь, ведя с собой не мно­го полону. И вопроси русина, что много у него били олексинцы, полону мало, а згорели мало. И русин запроси живота себе. Царь отпустит его облеща. Он же рече: "Боле 1000 голов забегло в тайник з добром". Царь был з 2 версты отошел, и воротися к городу на пожарище, и взя тайник и с людьми и з добром, и не избысть ни един, и прочь поиде. А тайник был выведен к реце, и поведавшего отпусти».³⁶

Этот рассказ производит впечатление литературного вымысла (как, впрочем, и известие о рубле для жены Семена Беклемишева). Составитель Устюжских летопи­сей самостоятельных источников не имел и находился в зависимости от Ермолин­ской и Софийской, сокращая и «приукрашивая» их рассказы.

Летопись по списку Дубровского приводит краткую справку: «...Безбожный царь Ахмат Кичи-Ахметовичь с всею Ордою прииде на Русь. Приде к реке Оке под город Олексин с Литовского рубежа, и повеле приступити к городку, и много тогды Татар под городком побиша, изнемогши с татары битися. Татарове же град зажигаша, изволиша огнем згорети, неже Татаром предатися. Князь же великий со братьею и со многою силою поиде к Берегу. И слышав то, царь побеже прочь, блюдучися то, егда великого князя царевичи возмут царицы его».³⁷ Этот текст обнару­живает полную зависимость от московских летописей и самостоятельного значения не имеет.

События лета 1472 г. отразились и в Псковской летописи. Псковичи отрядили своих послов к великому князю с челобитной. Послы приехали на Москву «месяца Августа в 1 день, аже князь великий весь посполу с братьею и с князи и с всею си­лою стоит у Коломны, а только до его за один день, в само заговенье вышел: при­шел тогды на великого князя... царь ис Поля Махмут Кичиахмутов сын и стоял об Оке реке. И стояв царь ордынский день да нощь у Оке реки, и прочь поиде, убегом побеже, видев нечестивый Агарянин, что с князем великим прямо его стояху противу на полторустах верстах 100 000 и 80 000 князя великого силы рускыя». Послы приехали на Коломну и там доложили псковское челобитье и «от великого князя поехали, а он еще на Коломне».³⁸

Лапидарное псковское известие представляет большой интерес. Оно не имеет никакой связи ни с московской летописной традицией, ни с какими-либо москов­скими документальными источниками. Послы передавали то, что слышали. Это взгляд на события со стороны, глазами послов, случайно оказавшихся на Коломне в момент разгара событий. В этой относительной независимости известия — его главная ценность. Оно подтверждает основные реалии, приводимые в московских летописях: о времени выступления великого князя, пребывании его на Коломне, сосредоточении на Оке «всей силы русской», о поспешном отступлении (бегстве) Ахмата. Наряду с этим, оно содержит отсутствующие в других источниках сведе­ния о ширине фронта и количестве русских войск.

Насколько достоверны эти сведения?

Что касается ширины фронта развертывания войск, то эти сведения вполне правдоподобны. Расстояние от Коломны до Алексина действительно составляет примерно 150 верст. Сложнее обстоит дело с численностью развернутых войск. Прежде всего надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, псковские послы не могли иметь сколько-нибудь точной и достоверной информации о численности развернутых войск и должны были довольствоваться слухами. Во-вторых, известна склонность средневековых рассказчиков к преувеличению численности войск — достаточно вспомнить фантастические цифры, связанные с Куликовской битвой. Труднее всего определить, насколько эти цифры преувеличены.

Нет сомнения, что на Берегу были развернуты главные силы конного служило­го ополчения великого князя и удельных князей Московского дома. Это и были полки Василия Верейского, Юрия Дмитровского, Бориса Волоцкого, Андрея Углицкого и Андрея Меньшого (принимая в последнем случае известие Ермолинской летописи). Войска самого великого князя вели его воеводы, из которых пять извест­ны поименно. Как раз конные полки и имели возможность быстро рокироваться и выдвигаться из глубины и своевременно подтягиваться на угрожаемый участок ли­нии обороны. Но они никак не могли составить основную массу войск, разверну­тых на Берегу, на фронте в 150 верст от Коломны до Алексина. 90 лет спустя, при походе на Полоцк, общая численность служилого ополчения не будет превышать 30 000 чел.³⁹ А ведь в то время территория, занятая вотчинами и поместьями служи­лых людей, была по крайней мере втрое больше, чем во времена первого нашествия Ахмата (включая и Новгород, и Тверь, и Рязань). Численность служилого ополчения на Берегу в 1472 г. в самом лучшем случае не могла превышать и половины численности войск Ивана IV в Полоцком походе, т.е. 15-20 тыс. чел. По мобилиза­ционным нормам середины XVI в. для обеспечения службы одного вооруженного всадника требовалось 100 четвертей земли, т.е. примерно 10 крестьянских дворов. Для развертывания 20-тысячного конного ополчения требовалось, таким образом, иметь 200 тыс. крестьянских дворов с населением 1-1, 5 млн чел. Это фактически означало тотальную мобилизацию всех ресурсов великого княжества Московского.

Надо полагать, что основную (по численности) массу войск на Берегу составля­ла пехота — земское ополчение, то, что позднее называлось посохой. Исходя из псковских и новгородских норм второй половины XV — первой половины XVI в. один пеший ратник выставлялся с 3-5 дворов. Сделав произвольное, т.е. не досто­верное, но более или менее правдоподобное предположение, что численность войск, развернутых на Берегу была преувеличена рассказчиком в 2 раза, получим, что на Берегу было развернуто примерно 90 тыс. чал., из которых примерно чет­вертая или пятая часть — служилая конница, а остальное — земская пехота. Даже приняв такое предположение, приходим к выводу о крайнем напряжении всех мо­билизационных возможностей.

Наиболее осторожным следовало бы считать цифры Псковской летописи пре­увеличенными в 3-4 раза и, исходя из этого, оценивать численность войск на Бере­гу и степень мобилизационного напряжения — в любом случае чрезвычайно высо­кого Необходимо обратить внимание на наличие в составе русских войск татарских контингентов. Им придавалось особое значение. Конница вассальных татарских царевичей по своим боевым качествам была, вероятно, лучшей в русском войске. Отсюда и стремление великого князя приглашать на службу царевичей, наделяя их землями и оказывая им свое расположение, и вполне реальные опасения Ахмата рейда этих царевичей на его тылы. При этом следует отметить, что реального уча­стия в боевых действиях царевичи не принимали — их держали в резерве: либо на случай прорыва Ахмата через Оку, либо для его преследования в Поле.

Итак, наши источники дают в общем довольно не противоречивую картину событий, связанных с первым нашествием Ахмата. Сопоставление данных этих ис­точников поможет реконструировать реальный ход дел.

Осень 1470 г. В Москве стало известно о начале переговоров короля Казимира с ханом Ахматом о совместном нападении на Русскую землю. В Орду прибыл коро­левский посол.

Лето 1471 г. Главные силы русских войск проводят кампанию против новгород­ских сепаратистов. Однако судовая рать вятчан совершает нападение на Сарай и возвращается с трофеями.

Осень 1471 г. Становится известно об ответном посольстве хана к королю. Союз хана и короля приобретает реальные очертания.

Конец июня 1472 г. В Москве становится известно о выступлении хана в поход. Начинается выдвижение войск на оборонительную линию Оки, начиная с Коло­менского направления.

Июль 2. В поход выступают главные силы во главе с лучшими воеводами.

Июль. Хан двигается со своими главными силами к русской границе не обыч­ным путем, а значительно западнее, стремясь соединиться с королем. Русским сто­рожевым постам в Поле не удается установить маршрут движения Ахмата.

Мюль 29. Орда выходит к Оке с литовского рубежа в район Алексина. Начина­ются бои за Алексин.

Июль 30. В Москву приходит известие о штурме Алексина. Великий князь сроч­но отбывает к войскам. Начинается подтягивание войск к району Алексина на пра­вый фланг русского расположения.

Июль 31. Пожар и гибель Алексина. Попытка форсирования Оки. Бои за пере­праву. С русской стороны в бой вступают полки Верейский, Дмитровский и Волоцкий и часть войск великого князя. Татарам не удается форсировать реку и закре­питься на левом берегу.

Август 1. К району против Алексина подошли крупные силы русских войск. Хан принимает решение на поспешный отход. Русские войска его не преследуют.

Август 1-6. Ахмат выходит к своим базам. Русские войска частично переходят Оку, захватывая отставших (освобождая полон).

Август после 6. Роспуск войск.

Август 23. Окончание кампании. Возвращение великого князя в Москву.

Таковы по нашим источникам основные черты летней кампании 1472 г. К чис­лу этих источников в первую очередь относятся дневниковые и разрядные записи, которые, однако, использованы официальным летописцем лишь выборочно и в небольшой части. Тем не менее есть возможность сделать некоторые выводы о ходе кампании и действиях главного командования русских войск.

Поскольку сведения о подготовке похода Ахмата были получены за несколько месяцев до его начала, стратегическая внезапность Ахматом не была достигнута. Мобилизация русских войск для развертывания на Берегу должна была начаться задолго до получения первых известий о походе, т.е. до конца июня. В противном случае не бьшо бы никакой возможности сосредоточить к началу августа на линии Коломна — Алексин несколько десятков тысяч человек. Мобилизация охватывала как служилое, так и земское ополчение.

Первоначально поход Ахмата имел успех оперативного значения — ему уда­лось обмануть бдительность русской сторожевой завесы (частично уничтожить ее) и выйти к Оке в неожиданном и уязвимом месте. Однако добиться дальнейших ус­пехов Ахмату не удалось: два или три дня, потерянные татарами в боях за Алексин, были первым шагом к их поражению. Был потерян темп наступления.

Упорная оборона Алексина дала возможность подтянуться к месту боя полкам князей Василия и Юрия, а затем и главным силам великокняжеского войска. Это было возможно лишь при наличии разумной инициативы воевод, действенного оперативного руководства войсками и целесообразного их первоначального раз­вертывания. Вместе с тем нельзя не отметить промах главного командования в от­ношении Алексина — он не был ни укреплен, ни своевременно эвакуирован. Му­жество горожан в какой-то мере было искуплением этой ошибки, а их гибель — расплатой за нее.

В дальнейшем деятельность русских войск сводилась к обороне переправы без каких-либо попыток активных действий на правом берегу Оки. Кампания была краткосрочной и (если не считать гибели Алексина) с точки зрения русских войск почти бескровной — стратегическая победа была достигнута без сражения (что осо­бенно подчеркивает великокняжеский летописец). Оборонительная стратегия обернулась выдающимся успехом.

Чем объясняется отсутствие стремления к преследованию отступающего про­тивника, уже признавшего свое поражение, к навязыванию ему совей воли, к пол­ному его разгрому? Одной из причин этого могло быть опасение заразиться моро­вой язвой, от которой страдала отступающая Орда. Другой, может быть, еще более важной причиной могло быть нежелание вступать в сражение с Ордой в Поле, где превосходство татарской конницы могло сыграть роковую роль для русских. Рус­ское главное командование не хотело идти на риск новой Куликовской битвы с ее огромными, трудно восполняемыми потерями, с победой, висевшей на волоске и купленной непомерно дорогой ценой. Необходимо было иметь в виду возможность военных действий на других направлениях (Литва, Орден), для чего нужно было беречь силы войск.

Итак, действия русского военно-политического руководства и главного коман­дования в летней кампании 1472 г. сводились к следующим моментам: своевремен­ной мобилизации; развертыванию войск на Берегу на широком фронте; умелому маневрированию войсками в целях обороны атакованного участка; отказу от пре­следования противника, довольствуясь его отходом.

Целесообразность той или иной линии поведения определяется, в конечном счете, ее результатами. Кампания 1472 г. показала правильность решения главного командования на организацию стойкой обороны Берега. Стратегия оказалась целе­сообразной. Она привела к крупнейшему успеху не только военного, но и политического масштаба: впервые за всю историю русско-ордынской борьбы хан не ре­шился вступить в бой с русскими войсками и отступил, признав свое поражение.

Можно отметить инициативные действия удельных князей со своими полками: они сыграли главную роль в отражении форсирования в районе Алексина и не да­ли татарам возможность развить первоначальный успех.

Однако решающее значение в победе на Оке сыграло общее оперативно-стратегическое руководство. Обращает на себя внимание то, что сам великий князь, фактически осуществлявший функции ГК, в 1472 г. вел себя совсем не так, как при прежних нашествиях вели себя его предшественники. Он, по-видимому, не исклю­чал возможности прорыва татарских отрядов к Москве, потому и отправил свою мать и сына-наследника в более безопасное место. Но сам он из Москвы отправился не за Волгу, а на Оку — к главным силам своего войска, собранным у Коломны. Это давало возможность реального управления войсками, которое непрерывно находи­лось в руках ГК. Именно оно обеспечило и развертывание войск, и их рокировку; оно определило общий характер операции как оборонительной на широком фронте без попыток перехода в наступление и преследования противника. Этим достигался наименее возможный риск и наибольшая сохранность войск, что в дан­ной ситуации представляется наиболее целесообразным.

Организация прочной обороны на Оке и сама мобилизация основной массы служилого (а по всей вероятности, и земского) ополчения были возможны только в результате укрепления государственной системы, политической власти великого князя Московского. Фактическая ликвидация княжеских усобиц, союз с Тверью, протекторат над Рязанью обеспечивали политический тыл русского войска.

Сосредоточение главных сил на южном стратегическом направлении стало возможно только после решительной победы над новгородскими сепаратистами, что обеспечило относительную стабильность на северо-западном направлении, по­беду над Казанью, левый, восточный, фланг стратегической операции на Оке. Наиболее опасным оставалось западное направление, откуда могли угрожать вой­ска короля Казимира. Именно в этих условиях было необходимо беречь силы войск, что и было достигнуто в ходе оборонительной операции на Оке — первой победы над Ахматом.

Примечания:

1 Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. VI. С. 34-35; Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Т. V. Ч. 1. Стлб.... (далее — Соловьев).

2 Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М., 1952. С. 100-101 (далее - Базилевич).

3 Каргалов В.В. На границах Руси стоять крепко! М., 1998. С. 85-87.

4 Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 156-159.

5 Борисов Н.С. Иван III. M., 2000. С. 415.

6 В Куликовской битве ордынцев возглавлял темник Мамай, а столкновение русских с ханом Тохтамышем два года спустя закончилось тяжелым поражением.

7 Б этом смысле статья является продолжением и развитием предыдущих наблюдений автора. — См.: Алексеев Ю.Г. Освобождение Руси от ордынского ига. М., 1980. С. 64-77.

8 Пирлинг П. Россия и папский престол. М, 1912. С. 176-177.

9 ПСРЛ. Т. 25. С. 291; т. 37. С. 93.

10 Горский А.А. Указ. соч. С. 157.

11 ПСРЛ. Т. 25. С. 297.

12 Там же. С. 395.

13 Там же. С. 292.

14 Базилевич К.В. Указ. соч. С. 100. — Примечание. «В основе [известия]... несомненно лежала разрядная запись...»

15 Вполне вероятно, что такой дневник с точной датировкой и был положен в основу летописного текста ВКЛ за 1472 г.

16 Базилевич К.В. указ. соч.

17 СМ. Соловьев, не опираясь на источник, пишет, что наследник должен был следовать за от­цом. - Соловьев СМ. Книга III. M., 1989.. С. 73.

18 ПСРЛ. Т. 24. С. 192-193.

19 Там же. Т. 23. С. 160-161.

20 Там же. Т. 6. Вып. 2. Стлб. 210-211; т. 27. С. 278-279, 352-353.

21 По оценке Сокращенных Сводов «человек на рати вельми храбр».

22 Соф. II. «приспе».

23 Там же. «с полком».

24 Там же. «приступи».

25 Там же. «много татар побили под Олексином».

26 Там же. «изнемогаша, неили битися, ни пушек, нипищалей».

27 Там же. «татарои».

28 Там же. «с силами стоят».

29 Там же. «страны».

30 Там же. «спросившее Татар, яко с нашей стороны, которые князю великому служат, яко не вся си­ла вместе».

31 Там же. «с татары».

32 «Большой».

33 В Серпухове, а с ним Муртаза, царевич Мустафин-сын царя Казанского.

34 «и слышав то, побеже прочь».

35 ПСРЛ. Т. 37. С. 48.

36 Там же. С. 93-94.

37 Там же. Т. 43. С. 199.

38 Там же. Т. 5. Ч. 2. С. 188.

39 Книга Полоцкого похода 1563 г. Исследование и текст. СПб., 2004. С. 31-54.