Алексеев Ю.Г. Кампания 1471 г. в Заволочье

В дополнение к статье о Шелонской битве 1471 г. (ссылка) выкладываю еще один материал замечательного советского и российского историка Юрия Георгиевича Алексеева: Алексеев Ю.Г. Кампания 1471 г. в Заволочье // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Великий Новгород, 2003. с. 20-33

Кампания 1471 г. в Заволочье. 

Заволочье (Двинская земля) представляла особую ценность для господина Великого Новгорода. Попытка Двинской земли отложиться от Новгорода в 1397 - 1398 гг. вызвала карательную экспедицию во главе с посадником Тимофеем Юрьевичем, которая подвергла Заволочье беспощадному разгрому¹. Готовясь к походу 1471 г. великий князь отправил на Двину воевод Василия Образцова и Бориса Слепца Тютчева² с устюжанами и вятчанами.

События на северном театре войны освещены почти во всех русских летописях. Великокняжеская летопись (ВКЛ), сообщив об отправке 31 мая Василия Образца и Бориса Слепца соответственно на Устюг и на Вятку возвращается к этому сюжету после описания событий на главном театре войны - Шелонской битвы и прибытия великого князя на Ильмень, «на место, завомое Миру берег и Коростынив, 27 [июля] в суботу. А в той же день бои был воеводам великого князя с Двиняны». Далее следует киноварный заголовок «Бои на Двине» и текст: «Василью Федоровичу Образцу, а с ним Устюжане да и прочий вой, да Борису Слепцу, а с ним Вятчане». «А был им бой на Двине с князем Васильем Шуйским, а с ним Заволочане все и Двиняне. Было же с ним рати 12 тысяч, а с великого князя воеводами было рати 4 тысячи без 30 человек. Быстро же бой им вышед из суд обо пеши, и начаша ся бити о третьем часе дни того биши же ся и до захоженья солнечного, и за руки емлюще сечахуся. И знамя у Двинян выбиша, а трех знаменщиков под ним убиша, убили /20/ бо первого, ино другой подхватил, и того убили, ино третей взял. убивши же третьего, и знамя взята. И так Двиняне възмаюшася. И уже к вечеру одолеша полци великого князя и изоиша множество Двинян и Заволочан, а инии истопоша. А князь их ранен вкинулся в лодку убеже на Калмогоры, многих же и руками изнимаша. Потом же и градкы их поимаша. и приведоша всю землю, ту за великого князя. Убиша же тола князя великого рати 50 Вятчанинов, да Устюжанина одного, да Борисова человека Слепцова Мигу на, а прочий вси Богом сохранени быта»³

Это известие дословно повторено в летописях великокняжеского цикла - Вологодско-Пермской, Спасо-Прилуцкой. Уваровской. Воскресенской. Никоновской летописях, а также в Холмогорской летописи. В сокращенных сводах дается краткое известие с неверной датой - 20 июля. В основе известия ВКЛ. по-видимому, официальное донесение воевод подвергшееся обработке в составе летописного повествования. Известие содержит ряд важных реалий: точную дату события, точное число участников боя, довольно подробно описывает ход боя, его результат и конечное следствие.

Данные о численности войск и о потерях в бою вызывают сомнения. Собрать двенадцатитысячную рать в малонаселенном Северном крае, едва ли было возможно. Для выставления такого числа ратников нужно было, по крайней мере, 40 - 50 тысяч дворов. Для перевозки этой рати нужно было примерно четыреста речных судов - насадов или ушкуев (считая среднюю вместимость такого /21/ судна в 30 человек)⁴. Думается, что число воинов, сражавшихся под командой князя Василия Шуйского сильно преувеличено – возможно, в несколько раз⁵. Более правдоподобно число ратников великокняжеских воевод. В походе судовой рати на Казань в 1469 г. участвовало примерно 1,5 - 2 тысячи человек, устюжан и воложан, с добавлением вятчан эта цифра могла быть сильно увеличена,

Еще большее сомнение вызывает цифра потерь великокняжеской стороны, приводимое официальным летописцем. В ожесточенном рукопашном бою, длившемся целый день было убито всего несколько десятков человек из четырех тысяч. Если бой был действительно таким, как его описывает летопись, потерь великокняжеских войск должно было быть гораздо больше.

В Типографской летописи изложение событий на северном театре начинается с похода на Кокшенгу: «князь Андрей Меньшой посла воеводу своего Семена Федоровича Сабурова с своими людьми на Кокшенгу... многие погосты и села повоеваша. и множество полону взямше».⁶

Этого известия нет в других летописях, но в целом оно довольно правдоподобно. Оно отвечает на вопрос, возникающий при перечислении в ВКЛ войск, отправленных в поход против Новгорода. В составе этих войск отсутствуют вологжане - люди князя .Андрея Меньшого. Вполне возможно, что они и были отправлены на Кокшенгу во главе с воеводой своего князя. /22/

Вторая особенность - «князь... Василий Шуйский со всеми Заволочаны собрався и поиде к Устюгу и множество. 12 тысяч, с ним Новогородцев».

По тогдашнему смыслу известия получается, что наступление на северном направлении начали войска князя Шуйского.

«В ту же пору, егда князь великий беше в Новегороде, Василий же [Образец] и Борис [Слепец], с едиными Устюжаны. 4000 без 30, и вятчане приидоша против} им. и сретошася на Двине в судех, и выидоша обои из судов на брег. И бысть межу ими бой и сеча зла. И поможе Бог и Пречистая Богородица воеводам великого князя, и погнаша Устюжане и Вятчане, а Новгородцы побегоша. и множество их изсекоша. И воевод их большего Двинского Игната Кашина ту убиша и иных многих живых поимаша. Князь же Василий утече стрелян и мало с ним Новгородцев, в суды вметався, утече, и ним же в реце истопоша. Устюжане же и Вятчане идоша на Двинские городки и погосты и множество городков и погостов и сел поимаша и полону много взямше...»⁷

Связь известия Типографской летописи с ВКЛ очевидна, очевидны и отличия. Типографская не приводит цифры потерь великокняжеских войск, не сообщает подробностей боя, но знает имя убитого «большого воеводы» двинян, говорит о «многих истопаша», что позволяет предполагать бой на воде. Составитель Типографской был знаком с источником известия в ВКЛ, но зная и нечто другое, в этом источнике не отразившееся. /23/

«Словеса избраны», содержащиеся в нескольких летописях (Новг. IV по списку Дубровского. Соф. II) дают свою редакцию событий на Двине. «Князь Василий Шуйский, слуга Великого Новгорода, сослався с Заволоцкою землею и с Корельскою. Собрався многими людьми, да приходил на них ратми. И билися с ним ступным боем великим на воде в судех да пеша на сухе. а бишася от утра и до ночи, и помаже Бог воеводам великого князя. Василию Федоровичю и его товарищом. а побита на том бою Новогороднев много зело, а инех руками поимаша. Тако бо уже от великия истомы бою их яко оклячивше сташа мужне Новгородци. не могущя ни рукою двинути, ниже главу свою обратити. А самого князя их на том суйме стрелою уязвиша, и похвативше его людие скоро в судне отвезоша еле у шва суша. А городы Двинские огнем пожгоша. а землю их вывоеваша».⁸

Рассказ «Словес» близок известию ВКЛ и восходит, вероятно, к этому известию или его источнику представляя собою дальнейшую литературную обработку воеводского донесения. Здесь нет даты, нет цифр, нет подробностей боя. Зато красочно описывается «изыможение» новгородцев. Единственная новая (по сравнению с ВКЛ) реалия - бой на воде в судах, наряду с пешем боем на суше. Заслуживает внимания также упоминание о корелянах, отсутствующее в ВКЛ.

Ермолинская летопись приводит свою редакцию известия: «великого князя воеводы Василий Федорович Образец да Борис Тютчев Слепец, а с ними Устюжане, да Вологжане. да вятчане пришли на Двину в судех. И срсте их князь Василий Васильевич /24/ Суздальский со многою силою Новогородскою и со всеми Двиняны в судах же. А обословшеся межь себе излюбпша вышед наберет битися, и бысть им бой велик зело, и победита князя Василья. И Новогороднкую силу побили, мало их осталось, а князь Василий убече, везде до Бог помогоше великому князю за его исправление».⁹

Ермолинская летопись проявляет зависимость от ВКЛ, опуская дату, цифры и подробности боя, но добавляя одну любопытную деталь: предварительное соглашение о бое на суше. Кроме того, уточняется имя одного из великокняжеских воевод, чего нет ни в ВКЛ. ни в «Словесах».

Устюжская летопись также содержит известие о событиях в Заволочье. «... велел князь великий наместнику устюжскому Василью Федоровичю) Образцу воиваги Двинскую землю. Он же поиде с устюжаны и вятчаны на Двину ратью в судех. И встретил их князь Василий Васильевич Шуйский да Василий Микифорович воевода двинский со много силою двинскою и печерскою, да с ними шылники из Новагорода. И бысть им бой на речке па Шиленге. И бишася обои, крепко поводяся. И учаша битаея на четвертом часу дня, бишися и до вечера, и нале двинян. и шилнпков. и печерян бесчисленно множество, и устюжан 5 человек. И при вечере поможе Бог воеводе великого князя Василью Федоровичю Образъцу с устюжаны, а князь Василей Шуйской и Василий Микифоровичь побегоша к Новутороду. Бысть же сии бой месяца июля в 27 день, на память мученика Пантелеймона. Везде бо Бог помогайте государю за его правду».¹⁰ /25/

Известие Устюжской летописи, как и других летописей великокняжеской ориентации, связано с рассказом ВКЛ. имея с ним много общих черт. Оно опускает некоторые подробности боя, но содержит новые реалии. Василий Федорович Образец назван наместником устюжским; говорится о новгородских «шильниках», как участниках боя, точно названо место боя - речка Шиленга. Зато здесь не упоминается второй великокняжеский воевода, Борис Слепец, стоявший, согласно ВКЛ. во главе вятчан - все внимание устюжской летописи приковано к устюжскому наместнику. Можно думать, что известие великокняжеской летописи или ее источника было известно устюжанину и было положено в основу его рассказа. Но у него была и собственная информация, вероятно, от устюжан - участников боя, что позволило уточнить состав войск противника и определить место боя.

Речки Шиленги на теперешних картах (и в Атласе Маркса) не обозначено. О ней нет сведений и в Книге Большому Чертежу. Но в указателе волостей М.М. Богословского упоминается Шатенская волость, расположенная на Двине, выше Осиповской. Осиповская же волость, село Слободское-Осиповское. находится выше устья Ваенги,¹¹ а Ваенга впадает в Двину с правой стороны в 60 верстах ниже устья Ваги.¹² Шиленская волость, таким образом, была ниже устья Ваги, но выше устья Ваенги. (На карте Богословского Шиленское помещено выше устья Ваги). Здесь, вероятно, и произошел бой 27 июля 1471 г. /26/

Каким образом, все источники московской ориентации находятся в той или иной степени зависимости от донесения великокняжеских воевод, отраженного в ВКЛ (на связь источников между собой указывает и почти дословно одинаковая концовка), но отходят от него в деталях. Все источники рисуют одну и ту же картину ожесточенного боя, полного поражения новгородской стороны и разорения Заволочья. Судя по месту боя, следует отвергнуть версию Типографской о том, что боевые действия начались с похода войск князя Шуйского на Устюг. Скорее всего, наступление начали великокняжеские войска, которые до встречи со своими противниками продвинулись далеко вниз по Двине.

Новгородская версия событии отражена в Строевском списке Новг. IV летописи.

Еще в 6978 г., т.е. до 1 сентября 1470 г., за два месяца до приезда в Новгород князя Михаила Олельковича. «поехал князь Василий Васильевич за Волок с воеводою Новгородским с Василием Микифоровичем».¹³ Это важное сообщение можно рассматривать как признак подготовки к войне с великим князем - начатом приведения в оборонительное состояние северных владений Великого Новгорода.

Под 1470 71 (6979) годом, рассказав о начале войны, Шелонской битве и подготовке города к обороне, летопись далее сообщает: «В то же время князь великий Иван Васильевичъ посла рать свою за Волок, и князь Василей Васильевичъ и воевода заволоцкнй Василий Микифоровичъ изыдаша противу со своей ратьто и с Заволочаны и с печеряны, и сступнвшимся им на ратный бой. И /27/ паде  многое множество с обе половины. А Двиняне не тягнуши по князе по Василье Васильевиче и по воеводе по Васильи по Микифоровиче, и шестники измогоша, и Заволочан посекоши. и Двннян иссекоша. А князя Василья Васильевича и воеводу Васильа микифоровича Бог ублюде, и приехаша в Новгород в мале дружине».

Новгородский источник вполне подтверждает сведения, содержащиеся в памятниках московской ориентации, но добавляет интересные детали. Двиняне «не потягнуша» за новгородского князя и его воеводу, и это было, вероятно, одной из главных причин поражения новгородцев. Измена Двинян или, во всяком случае, их нестойкость в бою, может быть объяснена общими чертами новгородско-двинских отношений. Как известно, еще в 1397 г. Заволочье пыталось отделиться от Господина Великого Новгорода и перейти под власть великого князя Московского. Это вызвало карательную экспедицию новгородцев и жестокие казни мятежников. Однако коренные, внутренние причины конфликта с северной провинцией устранены, по-видимому, не были. Можно предполагать, что в основе этою конфликта лежало неравноправие Двинской земли с ее метрополией, положение «пригорода», всецело подвластного городской общине (фактически - боярской элите) столичного центра. Во всяком случае, удержать в своих руках Заволочье в кампании 1471 г. новгородцам не удалось. Несмотря на длительную подготовку и мобилизацию крупных сил.

Какие же контингенты участвовали в боевых действиях на Севере? /28/

На стороне новгородцев сражались (плохо или хорошо) Двиняне и Заволочане, что упоминается во всех летописях. Видимо, между этими контингентами была разница. Кроме того, упоминаются печеряне и кореляне. Готовясь к войне на Севере, новгородские власти провели, видимо, своего рода тотальную мобилизацию, призвав под свои знамена языческие племена отдельных окраин. Однако крупной роли эти контингенты. видимо, не сыграли – в составе комбатантов на Двине они не упоминаются ни в московских, ни в новгородских известиях. Решающую роль играли Двиняне и Заволочане - все известия говорят именно о них.

На стороне великого князя сражались Устюжане и Вятчане. Устюжане шли в поход со своим наместником, как его называет Устюжская летопись. Василий Федорович Образец, таким образом, сочетал в своем лице военную и административную власть. Наибольшего внимания заслуживает участие Вятчан. Как уже отмечалось, еще в 1469 г., Вятчане были далеко не лояльны по отношению к великому князю. Но в 1471 г. все было иначе. 31 мая на Вятку был послан Борис Слепец Тютчев - очевидно, поднимать в поход земское ополчение. Но независимо от этого произошло событие, представляющее особый интерес. Великокняжеская летопись помешает известие об этом в конце рассказа о кампании 1471 г.

«А того же лета Вятчане шед суды Волгою на низ, взяша Сарай, много товара взяша, и плен много поимаша. Слышевша се Татарове Большие Орды, понеже близ ту кочевали за один день, и тако многое /29/ их множество, поидаша переимати их. И поимавше суды, и всю Волгу- заступиша суды своими, хотя те их перебити. Они же единако пробишися сквозь их и уидоше со всем. И под Казанью тако же хотеша переняти их, и тако проидаша мимо тех со всем в землю свою».¹⁵

В Типографской летописи известие о битве Вятчап помещено до рассказа о бое на Двине - сразу после сообщения о походе Семена Сабурова на Кокшенгу. «Того же лета, в ту же пору, идоша Вятчане Камою на низ и в Волгу в судех, и шедше взяша град царев Сарай на Волге, и множество Тататр изсекоша. жены же их и дети в полон поимаша, и множество полону взямше. Возвратишася Татарове же Казаньскии переняша их на Волге. Вятчане же бившася с ними и проидаша здравии с всем полоном, и многие ту от обоих падаша. Вятчане же пришедше из Сараю и поидоша с воеводами великою князя, с Васильем Образцом и с Борисом Слепцом, и с Устюжаны против Новогородцев».¹⁶

Устюжская летопись (Архангелогородский летописец) помещает известие о походе Вятчан после рассказа о бое на Двине. «Того же лета ходили Вятчане ратью на Волгу. Воивода был у них Костя Юрьев. Да взяли Сарай и полону бесчисленная множество и княгинь саранских».¹⁷

Ермолинская летопись помещает краткое известие: «Того же лета Вятчане Сарай взяли».¹⁸/30/

Перед нами - разные варианты известия о выдающемся военно-историческом событии. Нет основания подвергать сомнению достоверность летописных известий. Поход судовой рати Вятчан, по- видимому, действительно имел место. Поход был совершен самими Вятчанами во главе с их собственным воеводой и, по-видимому, без какого-либо участия служилых людей. Это был скорее всего поход добровольцев - охочих людей, непосредственной целью которого была добыча. В этом смысле поход Кости Юрьева не отличался от походов, удалых ушкуйников предыдущего века, державших в страхе все Поволжье. Но если в организационном и тактическом плане поход Кости Юрьева в принципе не отличается от набегов ушкуйников, то в политическом и стратегическом плане он представляет собой совершенно иное явление. Русские люди впервые нанесли удар по столице ордынского хана. Это главная характеристика похода вятчан. Судовая рать вятских охочих людей фактически выступила на стороне великого князя и совершила марш-маневр, как нельзя более отвечавший целям и задачам великокняжеской политики. Остается открытым вопрос был ли совершен этот поход по прямому указанию еликого князя, с его ведома или совершенно самостоятельно, по инициативе самих Вятчан. Независимо от ответа на этот вопрос объективные результаты похода не вызывают сомнения. Удар по Сараю ослабил державу хана А.хмата и показал уязвимость и относительную слабость этой державы, продолжавшей оставаться грозным противником складывавшегося Русского государства. Вполне вероятно, что набег на Сарай не дал Ахмату возможности /31/ привести в исполнение планы удара по русской земле в союзе с королем Казимиром, во всяком случае - заставил на время отказаться от похода на Русь.

В чисто военном плане поход Кости Юрьева продемонстрировал боевые возможности судовой рати, возможности совершать глубокие рейды и преодолевать попытки «переимания» со стороны противника. Судовая рать как род войск сохраняла свое значение в условиях севера и востока, сохраняла значение и система комплектования этой рати, тесно связанная с общинными вечевыми порядками Вятской земли.

В отличие от удалого похода Кости Юрьева, поход и бой судовых ратей в Заволочье представляет картину смешанного земско-служилого ополчения, создаваемого по распоряжению великою князя, возглавляемого его воеводами и действующего но его указаниям в рамках общего плана кампании. В отличие от походов на Казань в 1468 и 1469 гг., когда судовым ратям не удалось добиться успеха без взаимодействия с конным служилым ополчением, кампания 1471 г. на Волге и на Севере может быть названа триумфом судовых ратей. Они сумели самостоятельно решить крупные оперативно-тактические и стратегические задачи и сыграть важную роль во всей кампании.

Примечания:

1 ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С 383; Новг. Перв летопись (НПЛ). С. 389 - 393.

2 ПСРЛ. Т. 25. С. 290.

3 ПСРЛ. Т. 25. С. 290.

4. Поход Прокопия в 1375 г

5. Для сравнения можно напомнить, что в 1398 г. в походе на Заволочье новгородские посадники вели с собою 3 тысячи воев, и это было большое войско, которое разгромило и разорило лею Двинскую землю - ПСРЛ. Т. 44. 1. С. 383. НПЛ. С 389-393.

6. ПСРЛ. Т. 24 С. 191. тот же текст в Софийской Л. т. 6. вып. 2. Стл. 175

7. ПСРЛ. Т. 24. С. 192: 1 ICPJ'I. Т. 6. Вып. 2. Сто. 176. (Тот же текст - Софийская II летопись)

8. ПСРЛ. т. 4. Ч. I. С. 512.

9. ПСРЛ. т. 25. С. 159.

10. ПСРЛ. Т. 37 С. 92- 93 В списке Мацеевича - тоже известие с некоторыми сокращениями. Там же. С. 47.

11. Богословский ММ Земское самоуправление на русском Севере. Т. 1. Прим. С. 62.

12. К.Б.И. С 165.

13. ПСРЛ. Т. 4 Ч. 1. С. 446.

14. НПЛ. С. 389 -393. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 383.

15. ПСРЛ. Т 25. С. 291.

16. ПСРЛ. Т. 24. С. 191; тоже в Соф. II: ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2 Сто. 175 - 176.

17. ПСРЛ Т. 37. С. 93. В списке Мацеевича это известие отсутствует.

18. ПСРЛ. Т. 23. С 159