Днепровский поход Л.Р. Неплюева в 1687 г.

Буквально на днях была опубликована моя статья, посвященная одному из эпизодов Крымского похода 1687 г.: Великанов В.С. Днепровский поход Л.Р. Неплюева в 1687 г. // Крым – связующее звено и неприступный форпост на стыке двух империй: Сборник научных статей. Ростов-на-Дону: Издательство ЮНЦ РАН. С. 38-44. В печати еще два материала по этой кампании, роспись войск В.В. Голицына и более точная хронология и маршрут движения его армии. Надеюсь, до конца года выйдут обе, а там, даст Бог, получится и что-нибудь по-солиднее сваять. 

Днепровский поход Л.Р. Неплюева в 1687 г. 

Первый Крымский поход 1687 г. был одной из крупнейших военных операций русской армии в XVII в., и, фактически, первой попыткой организованного наступления на Крым. Однако он до сих пор детально не изучен в отечественной историографии, и практически единственным опубликованным источником, описывающим данный поход, на настоящий момент является дневник одного из участников командира 2-го Московского Выборного солдатского полка Патрика Гордона [1]. Вводимые нами в оборот документы РГАДА позволяют уточнить и дополнить имеющиеся сведения об одном из малоизвестных эпизодов этой кампании – действиях войск Л.Р. Неплюева в низовья Днепра.

Подготовка русской армии к Крымскому походу началась осенью 1686 г. Уже в сентябре правительством была определена примерная численность войск для предстоящей кампании (20 тыс. копейщиков и рейтар, 40 тыс. солдат и стрельцов, поместная и низовая конница), а также определены источники их финансирования. Минимальные расходы на сбор и жалование войскам «нового строя» оценивались в 560 тыс. руб.: 100 тыс. на жалование начальным людям и «иные мелкие расходы», 300 тыс. – копейщикам и рейтарам (из расчета по 15 руб. на человека) и 160 тыс. – стрельцам и солдатам (по 4 руб.). Деньги предполагалось собрать со всех помещиков и владельцев крестьянских дворов (кроме назначенных на службу в следующем 1687 г.) из расчета по 20 алтын со двора и со всех посадских – по 50 коп. Кроме этого разовыми сборами были также обложены Строгановы (20 тыс. руб.) и иноземные купцы (2 тыс. руб.) [2]. Затем 1 ноября (22 октября) 1686 г. был обнародован указ о подготовке ратных людей к походу с росписью воевод по воеводским (разрядным) полкам на следующий 1687 г. Роспись ратных людей по воеводским полкам была объявлена 28 (18) ноября, тогда же были объявлены и сроки их явки к месту службы - не позднее 25 февраля (крайний срок – 1 марта) 1687 г. На основании данной росписи всем городовым воеводам 11 (1) декабря 1686 г. из Разрядного приказа были посланы списки местных ратных людей с указанием обеспечить их сбор и отправку к месту службы [3]. Позднее в январе 1687 г. последовало назначение на службу и роспись по полкам начальных людей полков «нового строя» (рейтарских и солдатских). Также были определены объемы и даты сбора необходимых припасов, и направлены указы городовым воеводам о сборе продовольствия и предоставлении необходимого количества лошадей, подвод и возниц.

Для участия в походе должна была быть собрана армия, насчитывавшая по спискам около 112 тыс. чел.: 9,1 тыс. сотенной службы (включая московских чинов), 17,3 тыс. казаков и низовой конницы, 10,5 тыс. московских стрельцов (в 12 полках), 26 тыс. конницы «нового строя» (гусар, копейщиков и рейтар в 26 полках) и 49,2 тыс. солдат (в 29 полках) [4]. Кроме этого в походе также должны были принять участие около 50 тыс. малороссийских казаков под командованием гетмана И.С. Самойловича. С учетом казаков и войск, оставленных для обороны южных границ и Киева, общая списочная численность ратных людей, которые планировалось собрать на южных рубежах в 1687 г., составляла ок. 180 тыс. чел. Главная армия под командованием «боярина и оберегателя и воеводы» [5] князя Василия Васильевича Голицына была разделена на 5 полков (корпусов): Большой полк, Новгородский, Рязанский и Севские разрядные полки и Низовой полк. Кроме этого в районе Каменного затона с лета 1686 г. находился небольшой отряд генерала Григория Ивановича Косагова.

Севский полк под командованием ближнего окольничего и севского воеводы Леонтия Романовича Неплюева должен был действовать вместе с Большим полком В.В. Голицына, его местом сбора был назначен Красный кут. В походе 1687 г. должны были принять участие все конные служилые люди (дворяне и дети боярские сотенной и рейтарской службы и казаки), а также половина пеших служилых людей (солдат, стрельцов, пушкарей и «иных пушкарского чину людей») Севского разряда. В полковой службе по спискам числилось 1097 дворян и детей боярских: «брянчан 112, белевцов 88, болхович 90, карачевцов 99, орлян 80, стародубцов 92, почепцов 37, рославцов 31, трубчевцов 67, нова города северского 109, рылян 108, черниговцов 41, путивлцов 128, каменцов 15». В копейном и рейтарском строе несли службу 2539 помещиков, сведенных в два полка, генерал-майора Андрея Цея (1113 чел., в основном брянчане) и полковника Томаса Юнгора (1426, белевцы). Из солдат пяти севских солдатских полков и городовых стрельцов и пушкарей на службу были назначены 4001 чел., из которых должны были составить 3 сводных солдатских полка: полковников Тимофея Фандервидена (1191 чел., в основном брянчане), Франца Фанголстина (1753, белевцы) и Юрия Шкота (1057, путивляне). Всего, с учетом начальных людей и 18 московских чинов (стольника, жильца и 16 дворян), Севский разрядный полк под командованием окольничего и воеводы Леонтия Романовича Неплюева должен был насчитывать по спискам 7,8 тыс. чел. [6]

Несмотря на то, что царским указом был жестко установлен срок явки ратных людей на службу – не позднее 1 марта, в реальности сбор армии затянулся, и правительство было вынуждено увеличить крайние сроки приездов в полки: для Большого полка – 23 марта, Новгородского – 27-е, Рязанского – 24-го, Севского – 23-го. Однако и в эти сроки многие служилые люди не уложились, и приезды в полки продолжались до конца мая. Несмотря на все задержки основная часть войск, назначенных в армию Голицына, в середине мая собралась на реке Мерле, и 18 (8) мая армия выступила в 1-й Крымский поход. Мобилизация ратных людей в целом прошла успешно, и на службу явилось около 87% от списочной численности. Севский полк Неплюева на смотре 26 (16) мая насчитывал 7780 чел.: 11 московских чинов, 975 дворян и детей боярских, 153 начальных человека полков «нового строя», 382 копейщика и 2288 рейтар в полках Цея и Юнгора, а также 3 971 пеших ратных людей (в полках Фандервидена, Шкота и Фанголстина). Кроме этого несколько сотен севских казаков, пушкарей и кузнецов несли службу у Большого наряда (осадной артиллерии) [7].

На реке Орель к Голицыну 12 (2) июня присоединился гетман И.С. Самойловичем, который привел с собой 10 городовых полков, 2 кумпанейских полка и 4 сердюков [8] – всего около 50 тыс. чел. Объединенная армия 15 (5) июня подошла к реке Самаре, а 22 (12) июня достигла реки Конские воды. Здесь русское командование выяснило, что дальше вся степь до Перекопа оказалась заранее выжжена татарами. Тем не менее, Голицын принял решение продолжать марш на юг. Люди и лошади страдали от жары, пыли и нехватки воды, но основной проблемой стал недостаток конских кормов, из-за чего лошади ослабели, и начался их падеж. На протяжении всего пути русские не имели никаких сведений о татарах («ратные люди саймы их нигде наехать не могут»), считалось, что вся орда ушла за Перекоп. Переправившись 25 (15) июня через речушку Янчокрак, русские войска продолжили поход по выжженной степи, подойдя 27 (17) июня к реке Карачокрак. На протяжении всего марша войска Неплюева двигались вместе с главной армией Голицына, испытывая все трудности похода.

В лагере на берегу Карачокрака 27 (17) июня состоялся военный совет, на котором обсуждались варианты дальнейших действий. На тот момент в армии имелось достаточно продовольствия, но запасов воды и фуража сделано не было, т.к. при подготовке похода планировалось использовать местные ресурсы. Однако поджог степи татарами сделал невозможным заготовление конских кормов, и дальнейший марш оказался бессмысленным и опасным. В этих условиях было принято решение о прекращении похода к Перекопу, и возвращении главных сил обратно в местности, где будет достаточно конских кормов и воды. Для продолжения операций против татар был выделен отдельный корпус под командованием Л.Р. Неплюева, вместе с которым должен был действовать отряд сына гетмана черниговского полковника Григория Ивановича Самойловича. Их войскам предписывалось перейти через Днепр у Каменного Затона и провести поиск к турецкой крепости Казыкермень. Это должно было отвлечь татар от возможного нападения на отходящую русскую армию, а также отправки войск против русских союзников поляков. Задачи взятия Казыкерменя перед Неплюевым не ставилось, хотя И.С. Самойлович в своем донесении 29 (19) июня упоминал, что отправил своего сына к Казыкерменю «осадить его шанцами» [9]. Однако необходимых припасов и осадной артиллерии им выделено не было. В состав корпуса Л.Р. Неплюева кроме его Севского полка вошли также два белгородских солдатских полка под командованием генерал-майора Дэвида Граама – всего около 10 тыс. чел. Под командой Григория Самойловича находились Черниговский (полковник Григорий Самойлович), Переяславский (Леонтий Артемьевич Полуботок), Миргородский (Даниил Павлович Апостол) и Прилуцкий (Лазарь Федорович Горленко) городовые полки, Глуховская сотня Нежинского полка, 2 полка сердюков (Степана Яворского и Герасима Василевича) и 2 кумпанейских (Ильи Новицкого и Григория Пашковского) – всего около 20 тыс. казаков, не считая запорожцев. Также под команду Неплюева должен был поступить отряд генерала Григория Ивановича Косагова, находившийся у Каменного затона (район современной Каменки-Днепровской).

Этот отряд был направлен к Каменному Затону еще летом 1686 г. для наблюдения за крымскими татарами и устройства промежуточной базы для будущего наступления главной армии [10]. Всего под командой Косагова насчитывалось около 6 тыс. чел.: Курский рейтарский полк полковника Михайло Гопта, Старооскольский солдатский полк полковника Федора Мейера, Хотмышский солдатский полк полковника Якова Готфрита, новоприборный солдатский полк полковника Василия Володимирова, 1500 слободских казаков, и 250 орешковских и донских казаков и калмык [11]. Зимовка 1686-87 гг. в слабо обустроенном полевом лагере далась ратным людям Косагова нелегко. Голода и падежа лошадей удалось избежать, но весной в войсках началась цынга, и русское командование было вынуждено в мае срочно отправить на стругах из Брянска дополнительные запасы продовольствия, сбитень и вино [12]. Тем не менее, в середине июня Косагов, не дожидаясь подхода главных сил русской армии, отправил вниз по Днепру к Казыкерменю «для промысла» на речных судах часть своих войск, к которым присоединились запорожские казаки во главе с кошевым атаманом Филимоном Лихопоем. Не доходя до Казыкерменя у урочичища Карачтебень, союзный отряд встретил турецкие суда, и после упорного боя «взяли два ушкола [13], а на тех ушколах знамена да 5 пушек да турок 29 человек» [14]. 

Неплюев выступил к Каменному Затону уже на следующий день после военного совета 28 (18) июня. Его войска двигались левым берегом Карачокрака по полностью выжженной степи, и люди и лошади страдали от жары и нехватки конских кормов. Тем не менее, в начале июля Неплюев прибыл в Каменный Затон, и, дав своим людям несколько дней отдыха, 12 (2) июля начал переправу по «Никитинской переправе» (пороги в районе современных Никополя и Каменки-Днепровской) на правый берег Днепра. Тем временем крымский хан, стоявший в начале июня со своими войсками у Молочных Вод (район современного Мелитополя), при приближении русских войск к Карачокраку перешел западнее, и встал лагерем у Колончака. Оттуда он в начале июля отправил две разведывательные партии, которые выяснили, что русские войска разъединились, и часть из них находится у Каменного Затона и занимается переправой через Днепр. Крымский хан решил немедленно воспользоваться разделением войск противника, и атаковать корпус Неплюева у порогов. Часть своих сил он переправил у Казыкерменя на правый берег Днепра, а сам с основными силами 14 (4) июля подошел к Каменному Затону [15]. К этому моменту основные силы Неплюева и казаки Самойловича уже завершили переправу и стояли в укрепленном лагере на другом берегу, а на левом оставались лишь Косагов с 5 солдатскими полками, часть обоза и лошадей.

Татары атаковали лагерь Косагова в ночь на 15 (5) июля. Им удалось захватить часть обоза (Неплюев жаловался, что многие ратные люди потеряли свой скарб) и стада лошадей, но атака на сам лагерь была отражена. Услышав пушечную стрельбу на левом берегу, Неплюев с конными и пешими ратными людьми переправился обратно, и «пошел наступательным образом» [16]. Татары после короткого боя бежали, и русским удалось отбить часть скота и пожитков. На следующий день татарские разъезды появились и на правом берегу, но атаковать таборы Неплюева и Самойловича не решились, ограничившись нападениями на фуражиров и отгоном нескольких небольших табунов лошадей, пасшихся около лагеря. Неплюев, со своей стороны, решил отказаться от продолжения похода к Казыкерменю, укрепившись в лагерях на обеих сторонах Днепра. Из-за опасения татарского нападения было решено отказаться от выпаса лошадей в степи, и уже очень скоро в войсках начала ощущаться нехватка конских кормов. Неплюев писал 20 (10) июля, что служилые люди были вынуждены кормить лошадей сухарями, и о начавшемся падеже строевых и обозных лошадей [17]. В результате он и Самойлович были вынуждены отправить лошадей на выпас на днепровские острова в районе впадения реки Токмаковка в Днепр (район современного города Марганец) и выше по течению реки в сторону Кодака. Крупный татарский отряд подходил к русским позициям еще лишь однажды. Около 10 тыс. татар появились у Каменного Затона 27 (17) июля, но в этот раз они не стали атаковать русский лагерь, а расположились вне досягаемости пушек. Вероятно, их целью было выманить русских и казаков из-за укреплений, но, не дождавшись атаки (Гордон упоминает, что «казачьи лошади были на острове Томаковка, иначе бой мог быть поважнее» [18]) татары отошли. Несмотря на то, что попыток атаки русских и казацких таборов татары больше не предпринимали, войска Неплюева и Самойловича оказались фактически блокированными в своих лагерях, не имея возможности пополнять запасы продовольствия и фуража.

Тем временем в главной армии, отходившей от Карачокрака обратно к русской границе, произошли события, приведшие к смещению гетмана И.С. Самойловича. Еще в середине июня казацкой старшиной был организован заговор против гетмана. Формально его обвинили в несогласии с политикой царского правительства в отношении Речи Посполитой и Крымского ханства, и даже в умышленном поджоге степи, чтобы сорвать поход русских войск на Крым. Реальные причины были связаны с консолидацией власти гетманом Самойловичем и его семьей, и его финансово-экономическими конфликтами со многими представителями казацкой старшины. Царское правительство в этой непростой ситуации решило согласиться с мнением большинства руководителей Гетманщины, и заменить И. Самойловича, т.к. гетман «всему Запорожскому войску негоден». Царский указ о смещении и аресте Самойловича был доставлен в союзный лагерь на реке Коломак 1 августа (22 июля). На рассвете 2 августа (23 июля) гетман был арестован охранявшими его московскими стрельцами прямо в походной церкви во время утренней молитвы, и доставлен в шатер к Голицыну, где уже собралось русское командование и казачья старшина. Здесь Самойловичу зачитали выдвинутые против него обвинения и царский указ о его смещении. В тот же день Неплюеву был послан генеральный есаул Леонтий Черняк с указом о немедленном аресте Григория Самойловича. Этим же указом ему предписывалось вернуться со своими войсками к главной армии, оставив зимовать в Каменном Затоне прежний отряд Косагова, усиленный сводным севским тысячным солдатским полком Михаила Вестова.

Однако, несмотря на все предпринятые Голицыным и заговорщиками меры предосторожности, одному из верных Самойловичам казаков удалось ускользнуть из лагеря и прибыть к Григорию Самойловичу раньше официального гонца. Узнав об аресте отца, Григорий решил уйти со своими казаками обратно на Гетманщину. Его войска двинулись по правому берегу Днепра вверх к Кодаку, и 12 (2) августа встали лагерем на реке Суре. Неплюев не успел помешать его уходу, но уже на следующий день, 10 августа (30 июня), поспешил со своими войсками в погоню за Григорием. К этому моменту среди казаков произошел раскол. В лагерь пришли вести об избрании новым гетманом 4 августа (25 июля) Ивана Степановича Мазепы, и значительная часть казаков отказалась поддержать мятеж, и выступила за подчинение новому гетману и царским воеводам. Полковники кумпанейских полков Илья Новицкий и Григорий Пашковский даже вывели свои полки из казацкого лагеря в поле, а Новицкий кроме этого также отправил 13 (3) августа письмо Неплюеву с просьбой прибыть как можно скорее, пока среди казаков не началось кровопролитие. Полковники обоих сердюцких полков, Герасим Василевич и Стефан Яворский, наоборот, поддержали Самойловича, и соорудили земляной вал вокруг своего табора, где укрылся сын гетмана. Днем 14 (4) августа, когда авангард Неплюева (сумские казаки Кондратьева) подошел к казацкому лагерю, оба кумпанейских полка и часть городовых казаков во главе с миргородским полковником Даниилом Апостолом поспешили присоединиться к русским [19]. Среди оставшихся в лагере казаков начались волнения. Большинство из них отказалось вступать в бой с русскими, и окружило шатер Григория, требую выдать его и его ближайшее окружение Неплюеву. В ходе этих волнений бунтующими казаками был убит прилуцкий полковник Лазарь Горленко, которого заживо сожгли в печи [20]. Понимая бесполезность сопротивления, Григорий Самойлович согласился сдаться, и был немедленно арестован вместе с переяславским полковником Леонтием Полуботком и Федором Сулимой. Свое поведение Самойлович впоследствии объяснял тем, что боялся взбунтовавшихся казаков, которые угрожали убить его самого и его приближенных, поэтому бежал к Кодаку и встал там укрепленным лагерем. После ареста Григория Самойловича новым наказным гетманом был назначен показавший свою лояльность Апостол, который поспешил увести казачьи войска обратно на Гетманщину, и побыстрее отпустить их со службы, опасаясь дальнейших волнений. Казаки поднялись вверх по течению Днепра до Переволочной, где перешли на левый берег и были распущены по домам [21]. Неплюев с русскими войсками и арестованными полковниками переправился через Днепр у Кодака, и двинулся к Лубнам. Здесь он узнал о бунте в оставленных у Каменного Затона полках Косагова. Известия о новой «годовалой службе» вызвали волнения среди белгородцев, которые находились на службе с июня 1686, и для которых это была бы уже вторая подряд зимовка на Днепре. Часть войск даже покинула лагерь, и самостоятельно двинулась на север. Голицын был вынужден уже 20 (10) августа прислать новый указ с отменой прежнего распоряжения [22]. После этого Косагову удалось восстановить порядок в своих частях, и провести организованный отход войск к реке Самаре. Передовая база у Каменного Затона была заброшена. 

Тем временем к Голицыну из Москвы 24 (14) августа прибыл гонец с царским указом об окончании похода и роспуске войск со службы. Несмотря на отсутствие реальных результатов действия Голицына и его армии были признаны успешными (был якобы предотвращен татарский поход на русские окраины), и всем ратным людям были выданы денежные награды. Уже на следующий день войска были официально отпущены со службы, а 26 (16) августа ратные люди начали разъезжаться по домам. Неплюев получил указ об отпуске со службы лишь 30 (20) августа. Прежние планы оставить часть войск на зимовку были отменены, и ему предписывалось со своими севскими ратными людьми и белгородцами Косагова идти к реке Самаре и дальше через малороссийские города в Путивль [23]. Видимо к этому моменту войска уже перешли Самару, т.к. уже 2 сентября (23 августа) Неплюев находился на землях Полтавского полка. По дороге он должен был собрать сведения о настроениях среди казачьей старшины и населения малороссийских городков, и их отношении к аресту и смене гетмана. Во исполнение данного указания в пути он встретился с миргородским полковником Даниилом Апостолом (2 сентября/23 августа), гадицким – Михаилом Бороховичем (5/26-го) и лубенским – Григорием Гамалеем (6/27-го), а также «тайно рассылал людей для проведования малороссийского народа». Собранные им сведения показали, что после первых беспорядков, связанных со сменой гетмана, страсти улеглись, и большая часть старшины и казаков лояльны московскому правительству и новому гетману Мазепе. Наконец 11 (1) сентября войска Неплюева через Сенжары и Барановичи прибыли к Путивлю. Здесь в конце сентября был проведен итоговый смотр, после которого севских и белгородских ратных людей распустили, наконец, по домам. Перед этим в полках Косагова было проведено следствие в отношении августовских беспорядков, и все зачинщики и активные участники были наказаны кнутом. На этом Крымский поход фактически закончился.

1-й Крымский поход 1687 г., несмотря на мобилизацию гигантских ресурсов, оказался фактически безрезультатным для русской армии, никаких значимых успехов достигнуто не было. При этом практически все боевые эпизоды данной кампании связаны с походом корпуса Л.Р. Неплюева в низовья Днепра. Однако и результаты этих действий также нельзя признать успешными для русских войск. Неплюеву и Косагову удалось отбить нападение крымских татар, но затем они оказались фактически блокированы в своих лагерях и больше не предпринимали активных действий. Примечательно, что француз Фуа де ла Невилль, посещавший Москву в 1689 г. в составе польского посольства, в своих записках о походе 1687 г. упоминает о поражении, которое Л.Р. Неплюев «потерпел около Каменки в стычке с Нурадин-султаном» [24]. Вероятно, имелся в виду не совсем удачный исход боя в ночь с 14 на 15 июля, либо в целом недостижение Неплюевым поставленных целей по походу к Казыкерменю. Однако официально по внутриполитическим причинам результаты похода в 1687 г. были объявлены безусловным успехом, и все его участники получили награды. Но уже совсем скоро, в 1689 г., именно безрезультатность этого Днепровского похода («нерадение во время Крымского похода») станет формальной причиной для ареста и ссылки Неплюева.

Ссылки на источники и литературу:

1. Нами в рамках данной работы использовалось издание 2009 г.: Гордон П. Дневник, 1684-1689 (пер., ст., прим. Д.Г. Федосова). М.: «Наука», 2009. Сведения из дневника Гордона послужили основой для описания похода в работе Устрялова: Устрялов Н.В. История царствования Петра Великого. Т. 1. Спб., 1858. С. 190-214.

2. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 г. Т. 2 (1676-1688). СПб, 1830. С. 820. №  1210.  - 20 сентября 1686. Именный с Патриаршим и Боярским приговором [указ]. - О сборе денег с двороваго числа на жалованье войску.

3. Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающихся. Ч. 16. М., 1791. С. 372-393.

4. Российский государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 6А. Книги Московского стола. № 75. Л. 70–101 об.

5. Полный титул князя В.В. Голицына в 1687 г. был следующим: «Царственныя болшие печати и государственных великих посольских дел оберегатель ближний боярин и дворовой воевода и наместник новгородский».

6. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 6А. Книги Московского стола. № 124. Л. 82об-84об.

7. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Г. Столбцы Белгородского стола. № 1275. Л. 452-453.

8. Кроме городовых милиционных казацких полков войска гетманов включали также и постоянные вербованные части. Конные вербованные полки назывались охочеконными или кумпанейскими, пешие – охочепешими или сердюцкими.

9. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. Ч. 4. М. 1826. С. 540.

10. Подробнее см.: Кочегаров К.А. Речь Посполитая и Россия в 1680-1686 годах: заключение договора о Вечном мире. М.: «Индрик», 2008. С. 393-395.

11. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 6А. Книги Московского стола. № 124. Л. 100-101.

12. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Г. Столбцы Белгородского стола. № 1098. Л. 68-69, 115-116.

13. Ушкол (ушкал) — турецкое легкое парусно-гребное морское судно XVII в., служившее для перевозок и охраны на Черном и Азовском морях. Имело одну мачту и косой парус.

14. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Г. Столбцы Белгородского стола. № 1275. Л. 732; Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. Ч. 4. М. 1826. С. 563.

15. По официальным русским документам крымскими войсками, подошедшими 14 июля к Каменному Затону, командовал сам хан, но Гордон и де Невилль упоминают нураддин-султана Азамет-Гирея.

16. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Г. Столбцы Белгородского стола. № 1275. Л. Л. 735.

17. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Г. Столбцы Белгородского стола. № 1275. Л. 764-767.

18. Гордон П. Дневник, 1684-1689. М.: Наука, 2009. С. 150.

19. Сокирко О. Лицарі другого сорту: Наймане військо Лівобережної Гетьманщини 1669-1726 рр. Киев: «Темпора», 2006 г. С. 88-89.

20. Гордон П. Дневник, 1684-1689. М.: Наука, 2009. С. 152.

21. Величко С. В. Літопис. Том 2. Киев: Дніпро, 1991 г. С. 345.

22. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Г. Столбцы Белгородского стола. № 1316. Л. 1. О бунте в полках Косагова также упоминает и Патрик Гордон: Гордон П. Дневник, 1684-1689. М.: Наука, 2009. С. 151.

23. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9Е. Столбцы Севского стола. № 416. Л. 1.

24. Де ла Невилль. Записки о Московии. М.: Аллегро-пресс, 1996. С. 143