Недавно в электронном журнале «Filo Ariadne» была опубликована довольно интересная статья: Ляпин Д.А., Прошунина Е.В. Документы о Русско-турецкой войне 1672-1681 гг. в фондах Государственного Архива Воронежской Области (ссылка). Авторы обнаружили в ГАВО 6 документов, датируемых 1672-1679 гг., и касающихся служб воронежских ратных людей в годы Русско-турецкой войны 1672-1681 гг. Данные источники, даже в виде краткого пересказа, вызывают большой интерес, однако авторские комментарии к их тексту содержат большое количество неточностей, на которые нельзя не указать, т.к. они полностью меняют суть приведенных в статье выводов. К сожалению, в файле со статьей нет зафиксированной нумерации страниц, поэтому я буду указывать физический номер страницы (листа) в эл версии статьи.
Первый документ с сообщением воеводы Белгородского разряда Г.Г. Ромодановского городовым воеводам о начале войны с Турцией не вызывает никаких вопросов. Единственное — неплохо было бы указать, что царский указ об этой войне был объявлен 30/11/1672 г., а царский указ о смотре ратных людей для подготовки к войне был еще раньше — 7/10/1672. Дальше, к сожалению, все не так хорошо…
С. 3: «Начало войны было неудачным для Москвы, но кампания 1677-1678 гг. была ожесточенной и сильно ослабила турецкое войско».. Во-первых, хотелось бы узнать поподробнее про неудачное начало войны. В Москве наоборот, начало расценивали как довольно удачное: 17 марта 1674 г. правобережная старшина на раде в Переяславле принесла присягу царю и выбрала гетманом «обеих сторон Днепра» И.С. Самойловича. Во-вторых, кампании 1677 и 1678 — это отдельные, законченные военные кампании, а не одна «кампания 1677-1678».
Далее авторы упоминают грамоту из Разряда от 5/09/1676 г. и сетуют на какой-то набег татар на воронежские окраины. Здесь бы им стоило поподробнее разобраться в описываемых обстоятельствах, т.к. я, со своей стороны, упоминаний о крупных нападениях именно на воронежском участке в 1676 г. найти не смог. Да, под Усмонью набеги были, под Осколом, на Слободчине - но про Воронеж, повторюсь, мне ничего не попадалось.
Довольно странно, что воронежский воевода Г.Х. Волков в своей отписке в Москву пишет, что «не смеет проводить ремонт [«гниющих воронежских крепостей»] без царского указа» (С. 4). Дело в том, что поддержание в рабочем состоянии укреплений было прямой обязанностью городовых (осадных) воевод, и с них за это строго спрашивали. Как нам кажется, причина данного упоминания была не в татарах, которые помешали (по версии авторов), а в нерадивости самого воеводы, который запустил укрепления, и затем в своих донесениях преувеличивал размер татарской опасности.
Следующий документ от 29/01/1677 о ревизии городового наряда и запасов носит стандартный характер и ничего экстраординарного в нем нет: подобные мероприятия проводились практически ежегодно. И уж тем более в Москве не «опасались продвижения турецкой армии вглубь страны», как предполагают авторы (с. 5). Для этого достаточно ознакомиться с любыми исследованиями о кампании 1677 г., в частности — статьей М.Р. Яфаровой, ссылка на которую дана там же. При внимательном ознакомлении с указанным источником становится понятно, что уже осенью 1676 г. в Москве достоверно знали, что основной удар турки нанесут на Правобережье, а не под Воронежом...
Но дальше на той же странице 5 просто фееричный авторский тезис: «В Москве опасаясь нового похода турецких войск, приняли решение оставить русскую армию в районе Чигирина. В результате этого началось массовое бегство служилых людей». Это что-то новое! Вообще-то армия Г.Г. Ромодановского выступила от Чигирина обратно в российские пределы 9/09/1677 (по другим данным 11/09), и это отражено во всех исследованиях по данной войне. В Чигирине остался зимовать всего один стрелецкий приказ Б. Корсакова. Остальные войска, в соответствии с существовавшей тогда практикой, были распущены по домам до весны. Соответствующий указ был отправлен Г.Г. Ромодановскому 30/09, итоговый смотр и роспуск по домам — 3/10/1677
Соответственно указы от 7/04/1678 и 29/04/1678 (с. 5-6) — это указы о сборе и отправке ратных людей на службу в новом 1678 г. Никакого экстраординарного характера данные меры не носили (как пытаются показать авторы), а были стандартной практикой сбора весной распущенных ранее на зиму по домам ратных людей.
Аналогичный характер носил и указ от 25/01/1679 г. о сборе и отправке воронежских ратных людей в полк к новому белгородскому воеводе И.Б. Милославскому (с. 6). Точнее, как раз этот сбор, в отличии от апреля 1678 г., носил экстраординарный характер — появились известия о зимнем походе крымских татар на русские окраины. Подробнее можно посмотреть у В.П. Загоровского и в диссертации М.Р. Яфароврй.
В сухом остатке — есть 6 документов, которые, безусловно, интересны для исследователей войны 1672-1681 гг. Однако авторские комментарии в большинстве случаев походят на анекдот: «не выиграл, а проиграл, и не в карты, а в домино». Честно — жалко, что Д.А. Ляпин и Е.В. Прошутина не разобрались в контексте публикуемых ими документов. Ведь для этого достаточно было внимательно (!) изучить указанные ими в списке литературы работы Б.Н. Флори и М.Р. Яфаровой, а также В.П. Загоровского…
Первый документ с сообщением воеводы Белгородского разряда Г.Г. Ромодановского городовым воеводам о начале войны с Турцией не вызывает никаких вопросов. Единственное — неплохо было бы указать, что царский указ об этой войне был объявлен 30/11/1672 г., а царский указ о смотре ратных людей для подготовки к войне был еще раньше — 7/10/1672. Дальше, к сожалению, все не так хорошо…
С. 3: «Начало войны было неудачным для Москвы, но кампания 1677-1678 гг. была ожесточенной и сильно ослабила турецкое войско».. Во-первых, хотелось бы узнать поподробнее про неудачное начало войны. В Москве наоборот, начало расценивали как довольно удачное: 17 марта 1674 г. правобережная старшина на раде в Переяславле принесла присягу царю и выбрала гетманом «обеих сторон Днепра» И.С. Самойловича. Во-вторых, кампании 1677 и 1678 — это отдельные, законченные военные кампании, а не одна «кампания 1677-1678».
Далее авторы упоминают грамоту из Разряда от 5/09/1676 г. и сетуют на какой-то набег татар на воронежские окраины. Здесь бы им стоило поподробнее разобраться в описываемых обстоятельствах, т.к. я, со своей стороны, упоминаний о крупных нападениях именно на воронежском участке в 1676 г. найти не смог. Да, под Усмонью набеги были, под Осколом, на Слободчине - но про Воронеж, повторюсь, мне ничего не попадалось.
Довольно странно, что воронежский воевода Г.Х. Волков в своей отписке в Москву пишет, что «не смеет проводить ремонт [«гниющих воронежских крепостей»] без царского указа» (С. 4). Дело в том, что поддержание в рабочем состоянии укреплений было прямой обязанностью городовых (осадных) воевод, и с них за это строго спрашивали. Как нам кажется, причина данного упоминания была не в татарах, которые помешали (по версии авторов), а в нерадивости самого воеводы, который запустил укрепления, и затем в своих донесениях преувеличивал размер татарской опасности.
Следующий документ от 29/01/1677 о ревизии городового наряда и запасов носит стандартный характер и ничего экстраординарного в нем нет: подобные мероприятия проводились практически ежегодно. И уж тем более в Москве не «опасались продвижения турецкой армии вглубь страны», как предполагают авторы (с. 5). Для этого достаточно ознакомиться с любыми исследованиями о кампании 1677 г., в частности — статьей М.Р. Яфаровой, ссылка на которую дана там же. При внимательном ознакомлении с указанным источником становится понятно, что уже осенью 1676 г. в Москве достоверно знали, что основной удар турки нанесут на Правобережье, а не под Воронежом...
Но дальше на той же странице 5 просто фееричный авторский тезис: «В Москве опасаясь нового похода турецких войск, приняли решение оставить русскую армию в районе Чигирина. В результате этого началось массовое бегство служилых людей». Это что-то новое! Вообще-то армия Г.Г. Ромодановского выступила от Чигирина обратно в российские пределы 9/09/1677 (по другим данным 11/09), и это отражено во всех исследованиях по данной войне. В Чигирине остался зимовать всего один стрелецкий приказ Б. Корсакова. Остальные войска, в соответствии с существовавшей тогда практикой, были распущены по домам до весны. Соответствующий указ был отправлен Г.Г. Ромодановскому 30/09, итоговый смотр и роспуск по домам — 3/10/1677
Соответственно указы от 7/04/1678 и 29/04/1678 (с. 5-6) — это указы о сборе и отправке ратных людей на службу в новом 1678 г. Никакого экстраординарного характера данные меры не носили (как пытаются показать авторы), а были стандартной практикой сбора весной распущенных ранее на зиму по домам ратных людей.
Аналогичный характер носил и указ от 25/01/1679 г. о сборе и отправке воронежских ратных людей в полк к новому белгородскому воеводе И.Б. Милославскому (с. 6). Точнее, как раз этот сбор, в отличии от апреля 1678 г., носил экстраординарный характер — появились известия о зимнем походе крымских татар на русские окраины. Подробнее можно посмотреть у В.П. Загоровского и в диссертации М.Р. Яфароврй.
В сухом остатке — есть 6 документов, которые, безусловно, интересны для исследователей войны 1672-1681 гг. Однако авторские комментарии в большинстве случаев походят на анекдот: «не выиграл, а проиграл, и не в карты, а в домино». Честно — жалко, что Д.А. Ляпин и Е.В. Прошутина не разобрались в контексте публикуемых ими документов. Ведь для этого достаточно было внимательно (!) изучить указанные ими в списке литературы работы Б.Н. Флори и М.Р. Яфаровой, а также В.П. Загоровского…
Комментариев нет:
Отправить комментарий