Днепровский поход войск кн. Кольцова-Мосальского в 1700 году.

Днепровский поход войск кн. Кольцова-Мосальского в 1700 году.

Казы-Кермень и соседние форты
(паланки) в 1690х гг.
Рис. А.В. Багро

Опубликовано: Великанов В.С. Днепровский поход войск кн. Кольцова-Мосальского в 1700 году. // Научное наследие профессора А.П. Пронштейна и актуальные проблемы исторической науки (к 100-летию со дня рождения выдающегося российского ученого): Материалы Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции (г. Ростов-на-Дону, 22–23 марта 2019 г.). Ростов-на-Дону: Альтаир, 2019. С. 571-577.

Русско-турецкая война 1686-1700 гг. до сих пор слабо изучена в отечественной историографии, и многие ее эпизоды никак не отражены в опубликованных источниках. Одной из таких малоизвестных страниц этой войны является «Днепровский поход 1700 года» войск князя И.М. Кольцова-Мосальского и оставление уступленных по Константинопольскому миру бывших турецких крепостей Казыкермени и Тавани. 

В начале 1700 г. Россия уже во всю готовилась к предстоящей войне со Швецией, однако мирный договор с Турцией до сих пор так и не был заключен. Царский посланник Е.И. Украинцев отбыл в Стамбул еще в августе 1699 г., но переговоры затянулись, и весной 1700 г. царское правительство решило принять превентивные меры на случай возможного прихода турецких войск и крымских татар, и направить к Казыкерменю и Тавани малороссийских казаков и царских служилых людей. Турецкая крепость Казыкермень, а также соседние форты («паланки») Тавань, Нусрет-Кермень и Сагин-Кермень были захвачены войсками Б.П. Шереметева и И.С. Мазепы в августе 1695 г. [1. С. 104-130], а в 1697 г. гарнизоны Казыкерменя и Тавани успешно выдержали осаду турецкой армии. Для обеспечения безопасности этих крепостей, а также для строительства и ремонта их укреплений вниз по Днепру практически каждый год отправляли крупные отряды царских войск и малороссийских казаков. В начале 1700 г. гарнизон Тавани и Казыкермени насчитывал 3,9 тыс. чел., в том числе 1 411 царских служилых людей и 2,5 тыс. малороссийских и запорожских казаков [3. л. 46]. Российский гарнизон состоял из солдат Козловского солдатского полка Белгородского разряда Ивана Риддера и служилых людей «городовой службы» («стрельцов и казаков и пушкарей и пушкарского чину людей») белгородских городов служивших в днепровских крепостях по очереди по году. Из 2,5 тыс. казаков 500 были вербованными запорожцами, которым к лету 1700 г. задолжали годовое жалование в размере 1250 руб. (т.е. 2,5 рублей на человека, для сравнения жалование стрельца составляло 4-5 рублей в год) [2. С. 660], остальные – малороссийские казаки городовых полков, присылавшиеся посменно на годовую службу. Кроме этого, весной в Тавань с хлебными запасами на стругах прибыли 280 стрельцов Курского жилого стрелецкого полка Алексея Чичагова и 425 стрельцов Севского жилого /571/ стрелецкого полка Данилы Юдина [4. Л. 46, 675]. С учетом этих подкреплений в распоряжении таванского воеводы Ивана Опухтина насчитывалось 4 616 чел. Артиллерия Тавани и Казыкермени насчитывала 138 пушек («медных и железных на станках и на колесах в том числе 5 на вертлюгах») и 10 мортир («пищалей верховых» калибром по 2 и 3 пуда), к которым имелось 9 019 «ядер гранатных» (для мортир) и 32 207 пушечных ядер. Запасы пороха составляли 6 826 пуд, продовольствия, с учетом доставленных из Брянска припасов – 20 561 четей ржаной муки и сухарей, а также необходимые запасы соли, сушенного мяса и масла. Около крепости на берегу также находилось 239 мореходных струга и лодки, заготовленных для похода на Очаков [4. Л. 5-7]. Таким образом, крепости Тавань и Казыкермень в начале 1700 г. имели достаточно сильный 4-тысячный гарнизон и артиллерию, и были в достатке снабжены необходимыми военными и съестными припасами на случай вражеской осады. 

Для похода к Казыкермени и Тавани в мае 1700 г. были назначены малороссийские казаки гетмана Ивана Степановича Мазепы, а также служилые люди Севского и Белгородского разрядов под командованием белгородского воеводы и наместника чебоксарского генерал-майора стольника князя Ивана Михайловича Кольцова-Мосальского. В состав его корпуса должны были войти 5 770 царских ратных людей: 25 московских чинов, 141 белгородец «сотенной службы», 395 донских, яицких и орешковских казаков, 2 900 казаков слободских полков (Сумского, Ахтырского и Харьковского полков), 1000 солдат Севского новоприборного солдатского полка, 658 стрельцов Белгородского жилого полка Осипа Булгакова и 652 московских стрельцов полка Ивана Нечаева из Путивля. Вместе с ними в поход также должны были выступить 6 тыс. малороссийских казаков (1,5 тыс. конных и 4,5 тыс. пеших). Всего с учетом казаков корпус Кольцова-Мосальского должен был насчитывать 11 711 чел. [4. Л. 45-46] Также под команду воеводы должны были поступить гарнизоны Тавани и Казыкермени. Первоначально задачами войск Кольцова-Мосальского были обозначены ремонт и строительство укреплений этих крепостей, а также усиление гарнизонов «на случай прихода вражеских воинских людей». В подтверждение этих опасений в начале мая от полтавского наказного полковника Якова Попова были получены известия, что по его данным турки и крымские татары планируют в этом году предпринять еще одну попытку отбить потерянные ранее днепровские крепости [4. Л. 697-698]. В майском указе местом сбора царских ратных людей и казаков была определена Ахтырка, но И.С. Мазепа разумно сомневался в целесообразности такого решения, и в своем письме /572/ царю 5 июля писал, что раньше всегда сбор был либо у Переволочны, либо на Орели, откуда был прямой путь на Тавань и Казыкермень [2. С. 657]. В Москве согласились с доводами гетмана, и 29 июля он получил царский указ отправить своих казаков к Переволочной, и встать там не позднее 1 августа. И.С. Мазепа в ответном письме сообщал царю, что им был немедленно отдан соответствующий приказ («войску приказал я тотчас вскоре из домов выходить, и на назначеное место чинить поход с великим поспешением»), но за три дня прибыть на место они никак не успеют, и выражал надежду, что воевода кн. И.М. Кольцов-Мосальский, который получил приказ выступить к Переволочной одновременно с ним, будет на месте вовремя («туды прийтить не опоздает») [2. С. 671].

Опасения И.С. Мазепы оказались обоснованными: кн. И.М. Кольцов-Мосальский выступил в поход с задержкой в 2,5 месяца, что было связано с изменившимися планами в отношении судьбы Тавани и Казыкермени. В соответствии со 2-й статьей заключенного с Турцией 3 июля 1700 г.  Константинопольского мирного договора Россия обязалась в течении 30 дней вывести свои гарнизоны и вооружение из обоих крепостей и полностью разрушить их укрепления, и обе стороны также договорились «впредь никогда на тех местах городкам и никакому поселению не быть» [3. С. 370]. Первоначально российское правительство планировало полностью и в срок исполнить свои обязательства по этому договору, и в августе кн. И.М. Кольцову-Мосальскому было предписано как можно скорее оставить все ранее захваченные днепровские крепости и разрушить их укрепления («разорить, стены разбить и рвы засыпать, чтоб городовые крепости впредь к строению знака не было»). Поселившихся в Тавани и Казыкермени жителей предписывалось переселить «куда похотят» в Малороссии или в города Белгородского разряда. Имевшуюся в оставляемых крепостях артиллерию («наряд») и все припасы надлежало вывезти на хранение в Запорожскую Сечь [4. Л. 8]. Отдельно в царском указе от 18 августа оговаривалась необходимость тайно подыскать в районе Запорожской Сечи место под строительство новой крепости, которая стала бы новым южным форпостом Российского государства в его многовековой борьбе с Крымским ханством. Но затем российское правительство решило не спешить с эвакуацией Тавани и Казыкермени, и выступление кн. И.М. Кольцова-Мосальского сначала было отложено, а уже в октябре было решено отложить выполнение статей Константинопольского договора до следующего 1701 г. 15 октября кн. И.М. Кольцов-Мосальский получил царский указ разрушить только пустующие форты Нусрет-Кермень и Сагин-Кермень, а из Тавани /573/ и Казыкермени вывезти половину артиллерии и запасов, и оставить в этих крепостях на зиму гарнизон воеводы Ивана Опухтина численностью 4 863 чел.: 1000 человек Севского новоприборного солдатского полка, 658 белгородских стрельцов Булгакова, 280 стрельцов Чичагова, 465 стрельцов Юдина и 2,5 тыс. малороссийских и запорожских казаков. Вывезенные артиллерия и припасы должны были быть отвезены на временное хранение в Запорожскую Сечь, а в следующем году перевезены в новую крепость [4. Л. 675-676].

Еще до получения царского указа, уточнявшего распоряжения в отношении Тавани и Казыкермени, кн. И.М. Кольцов-Мосальский получил 4 октября указ о выступлении его войск в поход. К этому моменту почти весь его корпус был в сборе, по состоянию на 5 октября в наличии было 5 474 чел.: 7 московских чинов, 115 белгородцев «сотенной службы», 370 донских, яицких и орешковских казаков, 2 978 старшины и казаков слободских полков (Сумского – 1251 чел., Ахтырского – 840 и Харьковского - 897), 878 человек солдат Севского новоприборного солдатского полка (8 офицеров и 870 нижних чинов), 560 - Белгородского жилого полка Осипа Булгакова (подполковник, 4 капитана и 555 стрельцов) и 572 - Ивана Нечаева (полковник, подполковник, 4 капитана и 567 стрельцов) [4, Л. 505-506]. Основные проблемы при сборе войск оказались связаны с Севским новоприборным полком. Еще в августе выяснилось, что в Севске в наличии имелось всего 8 офицеров (подполковник Федот Улной, 3 капитана, капитан-поручик и 3 поручика) [6, Л. 43], а все остальные еще зимой 1700 года были отозваны в Москву для укомплектования новых полков, сформированных для войны со Швецией. Командир этого полка, полковник Адриан Возницын, еще в начале года был отстранен от службы и помещен под арест по обвинению в многочисленных злоупотреблениях («налогах, обидах и разорении») в отношении солдат его полка.  Сыск, проведенный стольником Леонтием Семеновичем Шеншиным, подтвердил выдвинутые обвинения. В ходе расследования выяснилось, что Возницын назначил без выбора солдатами целовальниками для приема и расходования в полку денег и съестных припасов Аггея Федорова и еще 4 чел., к которым потом были прибавлены 3 целовальника по выбору солдат. Полковник с целовальниками продавали лишние припасы (собранные «на россыпку, на мышье еденье и на мочу») припасы сторонним людям. Также Возницын при помощи прапорщика Еремея Полугримова брал с солдат взятки, принуждал их работать на себя, заставил покупать сукно на цветные (форменные) кафтаны у «торговых людей Викулы Полунина со товарищи», с которыми он «вошел в стачку» (т.е. в долю), отпускал за деньги со службы домой и освобождал /574/ от походов. Недовольных подвергал истязаниям, от которых умерли 2 солдата [5. Л. 68-83, 112-118 и др.]. На место Возницына севский комендант генерал-майор А. Гулиц просил назначить его самого (в этом случае он бы получал дополнительно к уже имевшемуся у него жалованию также и жалование командира данного солдатского полка), аргументируя это своими многочисленными заслугами и имеющейся перед ним задолженностью по выплате жалования за прежние годы. На это же место претендовал и полковник Алферий Шневенц, который в 1700 г. оказался за штатом, и просил о назначении в один из полков. В результате этой переписки царь Петр I указал 21 сентября 1700 г. Иноземному приказу как можно скорее послать в Севский новоприборный полк необходимых офицеров (полковника, подполковника, майора, 8 капитанов, 10 поручиков), а самому полку как можно скорее выступать в Ахтырку [6. Л. 87]. На место Возницына был в итоге назначен новый полковой командир – полковник Петр Андреевич Гассениус. Затребованного количества необходимых офицеров в Москве в распоряжении Иноземного приказа не оказалось (все имевшиеся командные кадры пошли на укомплектования новых полков для Нарвского похода), и вместе с Гассениусом в Севск были отправлены 17 человек: подполковник Павел Юрьевич Рубанов, майор Иван Калистратович Ургенев, два капитана (Иван Петрович Стадер и Иван Степанович Аминов), 5 «прапорщиков вместо капитанов», 7 «прапорщиков вместо поручиков» и один прапорщик [6. Л. 93об]. Все офицеры, кроме одного прапорщика, были иноземцами и новокрещенами. В последующем подобная практика, при которой из-за нехватки офицерских кадров офицеров назначали на более высокие должности с сохранением прежних званий и окладов («прапорщик вместо капитана»), стало общепринятой в полках на южных рубежах. Кроме недостатка в офицерах командование столкнулось с нехваткой обозных лошадей (в полку имелось 6 полковых 2-фунтовых пищалей, а также 12 палуб и 34 телеги с различными запасами и амуницией) и припасов для похода. При формировании этого полка в 1697 году все расходы по его содержанию и снабжению были положены на государственных крестьян Комарицкой и Крупецкой волостей. Однако в марте 1700 года комарицкий бурмистр Никифор Салтанов «со товарищи» отказал в выполнении этих повинностей, т.к., по его словам, крестьян ежегодно вынуждают поставлять припасы, несмотря на то, что война закончилась («полковые припасы берут по вся годы, как и походу не бывает, и тем припасы корыстаются воеводы и полковники») [6. Л. 287]. В Комарицкую волость были направлены «сыщики» для выяснения реальной ситуации, но в результате /575/ необходимые лошади и продовольствие были присланы лишь в октябре. Московский стрелецкий полк Нечаева (600 чел.) был поселен на «вечное житье с женками и детьми» в Путивле. Перед выступлением в поход Нечаев попросил повестать на службу 58 стрелецких детей, но ему в этом было отказано, и, с учетом больных и нетчиков, с И.С. Мазепой полк выступил в числе 552 чел. с 6 полковыми пищалями. Для пушек и припасов в полк были даны 60 подъемных лошадей [6. Л. 51, 313].

Князь И.М. Кольцов-Мосальский выступил из Ахтырки 12 октября, и подошел к Переволочной 25-го. Между тем гетманские казаки (6 тысяч под командой лубенского наказного полковника Дмитрия Зеленского) прибыли к месту встречи еще 7 августа и переправились на правый берег Днепра. Здесь они простояли 12 недель в ожидании подхода войск кн. И.М. Кольцова-Мосальского. Все это время казаки стояли лагерем в поле под открытым небом, страдая от непогоды и недостатка припасов. Как писал И.С. Мазепа, они съели все имевшиеся запасы продовольствия, и от недостатка кормов к концу октября от бескормицы пали около тысячи лошадей («то войско знатно изнужилося оголодало и опешело»). 1 ноября И.С. Мазепа писал из Батурина, что кн. И.М. Кольцов-Мосальский еще так и не подошел (видимо, гетман не успел получил донесение о приходе воеводы к Переволочной), его казаки страдают от голода и непогоды, и просил разрешения у царя отпустить своих казаков со службы [2. С. 694-695]. Но вместо этого гетману и воеводе 11 ноября был отправлен царский указ с подтверждением предыдущего указа от 15 октября о вывозе половины припасов из Тавани и Казыкермени в Сечь, и оставлении на зиму с И. Опухтиным почти 5-тысячного гарнизона [4. Л. 678].

Объединенный отряд прибыл к Тавани и Казыкермени в начале ноября. В соответствии с царским указом кн. И.М. Кольцов-Мосальский и И. Опухтин определили подлежащее вывозу имущество: в крепостях решили оставить 52 пушки и 10 мортир («пищали верховые»), вывезли – 55 пушек и 4 мортиры. Почти все хлебные запасы оставили гарнизону на зиму, забрав только 750 четей ржаной муки и 500 четей сухарей [4. Л. 571-574]. Вывезенное имущество в начале декабря привезли запорожским казакам в Сечь, но тут кн. И.М. Кольцов-Мосальский столкнулся с непредвиденной проблемой: казаки отказались бесплатно сторожить артиллерию и припасы, и лишь после длительных переговоров удалось договориться, что им из Москвы будет прислано отдельное жалование за эту «службу». В гарнизоне с И. Опухтиным на зиму были оставлены назначенные в царском указе войска, но от Севского /576/ ноприборного полка было решено оставить только половину. Из 487 стрельцов Севского жилого приказа Данилы Юдина в наличии оказалось лишь 387 чел., и для поиска беглецов и нетчиков Юдин отправил в Севск своего подполковника Якова Постельникова, но не дал ему никаких сопроводительных бумаг, и офицер сам был задержан и помещен под арест как беглец севским воеводой Нелединым-Мелецким [6. Л. 215]. Лишь спустя пару недель недоразумение было урегулировано, и Постельникова выпустили из-под ареста. Не забыл кн. И.М. Кольцов-Мосальский и о выборе места для новой крепости – построить ее он предложил в Каменном Затоне в районе «Никитинской переправы» (пороги, находившиеся в районе современных Никополя и Каменки-Днепровской) на месте старого земляного укрепления (форта), сооруженного Г.И. Косаговым в 1686 году.

Наконец, 12 декабря 1700 г. воевода получил указ с разрешением распустить своих служилых людей со службы по домам, и в тот же день выступил к Ахтырке. На этом, фактически, закончился Днепровский поход кн. И.М. Кольцова-Мосальского 1700 г. В следующем, 1701 году, воевода вновь был отправлен на Днепр, на этот раз с указом разрушить Тавань и Казыкермень и начать сооружение новой крепости Каменный Затон, но это уже другая история…

Список источников и литературы.

1.     Багро А.В. Украинское казачество и первый Азово-Днепровский поход: диссертация ... кандидата исторических наук. СПб: Институт истории Санкт-Петербургского государственного университета, 2015.

2.     Листы Івана Мазепи (ред. В. А. Смолій). Т. 2: 1691-1700 гг. Кiев: Інститут історії України НАНУ, 2010.

3.     Письма и бумаги императора Петра Великаго. Т. 1: 1688-1701 гг. СПб. 1887.

4.     Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Разрядный приказ. Опись 13. Столбцы Приказного стола. № 2410.

5.     Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Разрядный приказ. Опись 14. Столбцы Севского стола. № 460.

6.     Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Разрядный приказ. Опись 14. Столбцы Севского стола. № 483.