Рижский поход русского вспомогательного корпуса А. Н. Репнина в 1701 г.

В этом году, к моему большому сожалению, у меня не получилось принять участие в конференции в Артмузее «Война и оружие. Новые исследования и материалы», которая прошла в мае этого года. Материалы конференции см. тут: link. Мой доклад был посвящен походу корпуса Репнина под Ригу в 1701 г.: Великанов В.С. Рижский поход русского вспомогательного корпуса А. Н. Репнина в 1701 г. // Война и оружие. Новые исследования и материалы. Труды Десятой Международной научно-практической конференции 12-14 мая 2021 г. СПб: ВИМАИВиВС, 2021. Часть I. С. 254-267.

Рижский поход русского вспомогательного корпуса

А.Н. Репнина в 1701 г.

Отправка вспомогательного корпуса А.Н. Репнина к Риге в 1701 г. была первым опытом совместных операций российских войск с какими-либо иностранными союзниками. Первым к этой теме обратился Н.Г. Устрялов в 4 томе своей «Истории царствования Петра Великого», опубликовав краткий рассказ об этом событии, а также несколько писем из переписки А.Н. Репнина[1]. Значительный объем служебных документов вспомогательного корпуса сохранился в 96 фонде «Дела Шведские» Российского Государственного архива древних актов[2]. Находящиеся там еженедельные отписки А.Н. Репнина были приведены Н.Н. Поповым в виде одной сводной публикации в приложениях к истории Ростовского полка, который принимал участие в Рижском походе[3]. Ввод в оборот дополнительных источников и архивных материалов позволяет уточнить и дополнить ранее приведенные сведения.

Первоначальная договоренность об отправке русского вспомогательного корпуса для участия совместно с саксонцами в осаде Риги, была достигнута еще в ноябре 1699 г. при заключении Преображенского союзного договора («его королевскому величеству толиким числом людей, елико мы наилутче возможем вспомогати»)[4]. В самом договоре численность последнего зафиксирована не была, но устно стороны договорились о 20 тысячах полностью экипированной и вооруженной пехоты, а также о предоставлении царем своему союзнику осадных орудий и припасов для осады Риги. Одним из условий, выдвинутых российской стороной, было обязательство вступить в войну со Швецией только после заключения формального мирного договора с Турцией. Поэтому в феврале 1700 г. саксонцы начали боевые действия самостоятельно, рассчитывая, что вспомогательные российские войска и артиллерия прибудут не позднее апреля-мая. Попытка захватить Ригу внезапным наскоком оказалась неудачной (шведы успели подготовить город и гарнизон к обороне), и саксонскому командующему Я. Флеммингу пришлось довольствоваться взятием небольшого Коброн-шанца, расположенного напротив города на левом берегу Двины, и крепости Дюнамюнде, запиравшей устье реки Двины.

Полноценную осаду саксонцы запланировали на лето 1700 г. К концу   июля они сосредоточили напротив Риги около 23–24 тыс. чел., и король Август II настолько был уверен, что что царские подкрепления вот-вот прибудут, что 27 июля написал напрямую псковскому воеводе И.И. Головину и новгородскому кн. И.Ю. Трубецкому с вопросом, когда вверенные им войска прибудут, наконец-то, под Ригу[5]. Однако летом 1700 г. русские войска и осадная артиллерия так и не прибыли, и в середине сентября саксонцы были вынуждены снять осаду с Риги и отойти на зимние квартиры в Курляндию. К царю Петру I был отправлен фельдмаршал герцог Карл Евгений де Кроа с целью договориться о присылке обещанных подкреплений весной уже следующего года. Однако добиться четких договоренностей ему не удалось: 30 ноября 1700 г.[6] русская армия под Нарвой была разбита шведами, а сам де Кроа попал в шведский плен.

Для выработки дальнейших планов ведения войны со Швецией в конце февраля 1701 г. в Биржах состоялась встреча царя Петра I с королем Августом II и польско-литовскими сенаторами, результатом которой стало заключение 9 марта 1701 г. нового договора, уточнявшего и дополнявшего союзное соглашение 1699 г.[7] В частности, российская сторона прямо обязалась предоставить в распоряжение своего союзника «от 15 до 20 тысяч удобной и благообученной пехоты <…> и оных добрым оружием и достаточными воинскими припасами удовольствовать». На каждый полк должно было быть дано по 2 полковые пушки с 200 выстрелами, а также по 2 лошади и телега на 10 человек. Русские полки должны были присоединиться союзникам в Динабурге, и до этого момента снабжаться за собственный счет, а после – перейти на полное довольствование за счет польско-саксонской стороны[8]. На состоявшемся там же в Бирже 11 марта военном совете было решено, что королевская армия совместно с русским вспомогательным корпусом в августе 1701 г. осадит Ригу, а главная русская армия будет отвлекать противника диверсиями («не вдаваясь в решительные действия») под Печерами и Нарвой, а также в Карелии и Финляндии[9].

Сбор вспомогательного корпуса начался лишь в середине апреля. Командование им поручили генералу Аниките (Никите) Ивановичу Репнину (1668-1726). На тот момент ему было всего 33 года, и весь его боевой опыт сводился к участию в двух осадах Азова в 1695 и 1696 гг. Летом 1700 г. он был произведен из подполковника Преображенского полка сразу в полные генералы и назначен командующим одного из трех генеральств (дивизий). Царский указ о назначении командующим корпусом и выступлении в поход к Риге был отправлен А.И. Репнину, который на тот момент был губернатором в Новгороде, 28 апреля[10]. В приложенных к указу «статьях», подготовленных в Посольском приказе, содержались общие инструкции: в поход следовало идти через Псков и дальше к Динабургу; на марше «идти в осторожности»; не доходя до саксонцев несколько переходов, отправить к ним кого-либо из старших офицеров для того, чтобы договориться о совместных действиях, а соединившись с ними – провести смотр и подготовить ведомость войск[11]. Дальнейшие инструкции Репнин должен был получить уже в походе. Вместо него новгородским губернатором в тот же день 28 апреля был назначен генерал-майор Яков Вилимович Брюс[12]. Уже в ходе сбора войск польско-саксонский посланник при российском дворе Кенигсек передал просьбу, чтобы вспомогательный корпус шел не к Динабургу, а Кокенхаузену. Первоначально российское правительство было против, т.к. Кокенхаузен был ближе к Риге, и существовал риск, что русские полки будут на марше атакованы шведами[13], но в итоге пришли к компромиссу: корпус будет передан под саксонское командование в Динабурге, и дальше они уже сами переведут его в Кокенхаузен.

В состав корпуса Репнина вошли 19 наиболее боеготовых полков всех 3 генеральств: солдатские полки полковников Ивана Буша, Кашпира Гулица, Николая Вердена, Алексея Дедюта, Андрея Романовского, Петра Буковина, Романа Брюса (все - генеральство Репнина), Ивана Трейдена, Ивана Мевса, Юрия Абрама, Ивана Сака, Ильи Бильса, Михаила Страусбурга, Данила Купера, Матвея Трейдена (все – генеральство А.М. Головина), Томоса Юнгора, Вилима Швейдина (оба из генеральства А.А. Вейде), Романа Брюса (новгородский), псковский стрелецкий полк Юрия Bеcтовa. Все указанные полки, кроме полков Брюса и Вестова, были сформированы весной-летом 1700 г. из новобранцев в Москве и низовых (поволжских) городах. Полки генеральств Головина и Вейде принимали участие в Нарвском походе и неудачном сражении 30 ноября 1700 г. Потери в личном составе были незначительны, но была утрачена значительная часть вооружения и амуниции, которые были восполнены лишь к апрелю 1701 г.[14] Полк Р. Брюса был создан в январе 1701 г. из остатков двух новгородских солдатских полков («Брюсов и Куломов полки написаны в один полк всего 800 чел. и отданы Роману Брюсу»)[15].

Большая часть полков находилась с Репниным в Новгороде, еще несколько полков должны были присоединиться к корпусу во Пскове. Полки, находившиеся в Новгороде, выступили в поход 15 мая 1700 г. В 15 полках насчитывалось 15 517 чел. (444 офицера и 15073 нижних чинов): И. Буша – 1028, К. Гулица – 984, Н. Вердена - 986, П. Буковина – 1129, З. Кро - 1011, А. Дедюта - 1031, А. Романовского - 1016, Т. Юнгора - 1040, И. Трейдена - 1114, И. Мевса – 988, Ю. Абрама 1043, В. Швейдена - 1090, И. Бильса - 991, И. Сака - 1062 и М. Страусбурга - 1004[16]. Вместо умершего в феврале полковника З. Кро, его полк временно принял подполковник Еремей Шварт[17]. Во Пскове к Репнину присоединились оставшиеся полки (к этому моменту полковник М. Трейден также уже умер, и его полк принял его брат, подполковник этого же полка Тимофей Трейден), и всего в наличии имелось 17 805 нижних чинов[18]. Во Пскове войска вспомогательного корпуса осмотрел генерал-адъютант короля Августа Арнштедт, оценивший их невысоко: «о солдатах говорил, что много среди них людей плохих, безодежных и без жалования; требовал добрых и вооруженных»[19].

Репнин выступил из Пскова 26 мая, разделив свой корпус на 3 колонны/бригады (под своей командой, и полковников К. Гулица и Н. Вердена). Уже на марше полк Кро принял подполковник Денис Рыддер, ранее указанный в этом чине в полку Т. Юнгора[20], а Е. Шварт был переведен на его место. Через Остров и Режицу (совр. лат. Rezekne) русские полки 19 июня прибыли к Якобштадту (совр. лат. Jekabpils), где их встретил саксонский генерал Кристиан Дитрих Робель (Christian Dietrich Robel), принявший командование над корпусом. От Якобштадта войска Репнина выступили к Кокенхаузену (лат. Koknese), старому средневековому замку, захваченному саксонцами еще в октябре 1700 г., и который они планировали сделать своей опорной базой на правом берегу Двины.

В это время основные силы саксонской армии (7 пехотных, 4 кирасирских и 3 драгунских полка) находились на левом берегу Двины напротив Риги, а на правом берегу у Кокенхаузена располагался небольшой корпус под командованием генерала К. Робеля (2 пехотных и 2 драгунских полка)[21]. Ригу защищал сильный шведский гарнизон (около 4,8 тыс. чел.) под командованием лифляндского генерал-губернатора фельдмаршала графа Эрика Дальберга, а остальные шведские силы (около 24 тыс. чел.) находились в глубине Лифляндии и Эстляндии[22]. Шведское командование еще в декабре 1700 г. определило, что главной целью кампании 1701 г. будут операции против польско-саксонской армии. Исходя из этих планов основные силы шведской армии (около 9,5 тыс. чел.) под командованием Карла XII к концу мая сконцентрировались в Дерпте, и 17 июня выступили в поход к Риге. Шведам необходимо было пройти около 250 км, средняя скорость движения составляла около 12 км в день (мы специально акцентируем на этом внимание, чтобы «развеять» «миф» о стремительных маршах Карла XII)[23].

Первые русские полки подошли к Кокенхаузену 21 июня, а весь корпус собрался 25-го. По прибытии в Кокенхаузен русским полкам был устроен еще один смотр саксонскими главнокомандующим генерал-фельдмаршалом А. Штейнау. В наличии имелось 17551 урядник и рядовой, в «нетях» (заболели и отпущены обратно во Псков, умерли и дезертировали) – 254[24].  Штейнау, в отличии от Арнштедта, результатами остался доволен, и писал Августу II, что «в Московском войске было 20 тысяч; все люди хороши, кроме может 50 человек, требующих обучения, вооружены голландскими ружьями, у некоторых полков шпаги заменяли штык. Солдаты маршируют исправно, работают усердно и быстро, исполняют все, что прикажет фельдмаршал; особенно надобно похвалить, что у них нет ни одной женщины, ни собаки, и московский генерал на военном совете с жалобою просил, чтобы женам саксонских мушкетеров запрещено было утром и вечером приходить в русский лагерь и продавать вино, потому что московитяне предаются пьянству и дебоширству. Генералу Репнину 40 лет [на самом деле Репнину было 33 года – прим. В.В.], в военном деле мало мыслит, впрочем, очень любознателен и почтителен. Все офицеры из немцев, люди старые и малоопытные»[25]. По результатам смотра был составлен рисунок боевого порядка русского корпуса, одна из копий которого хранится в Государственном архиве земли Гессен в Марбурге (Илл. 1)[26].

4 июля в Кокенхаузене состоялся военный совет, на котором с саксонской стороны присутствовали фельдмаршал А. Штейнау, генерал К. Робель, генерал-майор Ганс Генрих Востомирский (Hans Herrmann Wostromirsky von Rockittnigk) и королевский комиссар Бозен; с русской – А. Н. Репнин, полковники К. Гулиц и Н. фон Верден. Союзники рассматривали два варианта шведских действий, атака через Двину или высадка в тылу союзной армии в Либаве. В итоге на совете было принято решение воздержаться от активных действий, и выждать начала операций со стороны Карла XII. На случай шведской атаки было принято решение построить расширить и усилить укрепления Кокенхаузена, построив дополнительный земляной ретраншемент на правом берегу Двины, для чего Репнин обещал отряжать ежедневно по 4 тыс. чел. на земляные работы. Также на шведский берег планировали послать 3 полка саксонских драгун для разведки и охранения. На усиление саксонской группировки под Ригой Репнин обещал послать 4 полка (на следующий день были отправлены полки Т. Юнгора, Т. Трейдена, Д. Рыддера и Ю. Вестова). В тот же день в Кокенхаузен вернулся один из передовых саксонских отрядов, сообщивший что шведский король Карл XII с армией выступил в поход и должен вскоре прибыть в Ригу.

Одной из проблем стало снабжение. В соответствии с Бирженским договором, с момента поступления вспомогательного корпуса под саксонское командование, снабжение русских полков должны были осуществлять саксонцы. Однако нормы довольствия в саксонской армии и российской не совпадали. Саксонцы исходили из собственных штатов, по которым полк насчитывал 1265 чел. или 1767 «долей» (норм выдачи по 2 фунта) хлеба в день (полковник - 25 «долей», капитан – 7, рядовой – одна и т.д.)[27]. Российские полки не имели единых штатов, и количество рот варьировалось от 8 до 12.  На организационные проблемы наложились языковые – в русском корпусе не хватало переводчиков и писарей со знанием немецкого языка для того, чтобы предоставить саксонцам необходимые документы: «которыя ведомости к фельдмаршалку и к Бозену на письме русском и тех не принимают, велят писать на немецком письме; также о воинских всяких управлениях отдают пункты на письме каждый вечер у слова (при пароле) и тех переводить и ведомостей писать в московском войске некому, переводчика нет». В итоге спустя несколько дней снабжение полков было налажено, но, как писал в своей отписке А.Н. Репнин, оно было недостаточно: «Солдатам хлеба дают по договорным статьям по два фунта на человека и тем недовольствуются, а работа им земляная ныне велика, всегда по четыре тысячи человек на день; а сержантам против договоров в полтора против солдата ведают и о том с Бозеном говорено, и он отговаривается приказами, а знатно есть в хлебе скудость. А московских полков начальные люди хлеба никто не берут и впредь имать не станут. Съестных всяких припасов в войске продажных ничего нет, и тем начальным людям и солдатам зело нужно, а которые и привезут и то перекупить саксонцы»[28]. При этом самостоятельно закупить продовольствие русские солдаты не могли: жалование им было выдано российскими деньгами, которые местные торговцы отказывались принимать[29].

Находившиеся у Кокенхаузена основные силы русского корпуса ежедневно занимались земляными работами по сооружению вокруг старого замка новых укреплений (Илл. 2). Вооружение нового укрепления должны были составить русские орудия, доставленные из Смоленска (их король Август II просил прислать еще летом прошлого года). Полки бригады Т. Юнгора прибыли к Коброн-шанцу 10 июля, и встали лагерем рядом с саксонцами.

Тем временем шведская армия Карла XII 18 июля подошла к Риге, где уже заранее были подготовлены речные суда для переправы. Для того, чтобы ввести в заблуждение противника, в направлении Кокенхаузена был отправлен отряд майора Й. Мейерфельда, который должен был создать видимость движения шведских сил в этом направлении. Эта уловка частично удалась: на усиление отряда Робеля 18 июля прибыл сам А. Штейнау с 4 кирасирскими полками. Однако в тот же день были захвачены шведские пленные, которые сообщили о том, что вся королевская армия у Риги и готовится на следующий день переправиться через Двину. Штейнау с саксонской кавалерией немедленно выступил обратно по левому берегу реки, и отправил приказ Робелю также идти с оставшимися в Кокенхаузене саксонскими и русскими полками к Риге[30].  Репнин выступил в тот же день с 9 солдатскими полками (И. Буша, Н. Вердена, А. Дедюта, И. Мевса, В. Швейдена, П. Буковина, И. Бильса и Д. Купера), остальные 6 должны были выступить на следующий день, 19 июля[31]. Однако русские полки к решающим событиям под Ригой так и не успели.

Утром 19 июля шведская армия Карла XII переправилась через Двину ниже Риги. Для того, чтобы отвлечь саксонцев, шведы направили к Даленхольму в 2 милях вверх по реке отряд полковника М. Хельмерсена (600 чел. из полков рижского гарнизона с 12 орудиями), которые должны были создать видимость переправы на том направлении. Едва получив известия о переправе Карла XII, саксонцы немедленно попытались сбросить шведов обратно в реку, но все их атаки были отбиты, и они были вынуждены отступить в беспорядке[32]. Русские войска в сражении 8 июля участия не принимали. Ранним утром 3 полка Юнгора (Т. Юнгора, Т. Трейдена и Д. Рыддера) были направлены в шанцы на остров Даленхольм для отражения фальшивой атаки Хельмерсена. Когда стало ясно, что основная переправа состоялась ниже по реке, и Юнгор получил приказ вернуться, то было уже поздно: сражение закончилось и саксонцы отступали в беспорядке. Вместе с частью саксонских войск Юнгор отступил вверх по реке, где соединился с Робелем и Репниным, которые утром 8 июля находились в 8 милях от Риги (т.е. примерно одном дневном переходе). На коротком военном совете было решено отойти в Курляндию к Бауску, а в Кокенхаузене оставить 2 саксонских (пехотный и драгунский) и один российский полки[33].

При отходе от Риги в гарнизонах небольших укреплений на Двине остались около 830 русских солдат: в гарнизоне Дюнамюнде (переименованного саксонцами в марте 1700 г. в Августбург) – 2 роты (250 чел.) полка Юнгора, рота полка Трейдена (105) и рота полка Рыддера (107) под общим командованием подполковника Е. Шварта; на острове Лютцельхольм (лат. Луцавсала) -  рота полка Юнгора (197) и Трейдена (102); в Шиф-редуте – 51 чел. полка Трейдена; в Штерн-шанце – 17 стрельцов Вестова[34]. Их судьба сложилась по-разному. Гарнизону на острове Лютцельхольм 9 июля была предложена капитуляция, однако командующий русским отрядом капитан Алферий Емельянов сын фон-Шлиппенбах ответил отказом. Исходное имя Алферия было Генрих, его отцом был Мельхиор (в России – Емельян) фон Шлиппенбах, лифляндский дворянин, дослужившийся до чина полковника на русской службе. Мельхиор приходился дядей, а Генрих – племянником известному шведскому (а затем и российскому) генералу Вольмару Антону фон Шлиппенбаху, командовавшему в 1701-1704 гг. шведскими войсками в Лифляндии. В ночь с 9/20 на 10/21 июля шведский отряд М. Хельмерсена (600 чел.) атаковал русский отряд, который оказал ожесточенное сопротивление и был почти весь уничтожен, кроме нескольких десятков человек, сдавшихся в одном из шанцев. Алферий Шлиппенбах, видимо, попал в шведский плен, т.к. известно, что умер он только в 1729 г. Шведы также понесли серьезные потери, были убиты более 80 чел., включая самого Хельмерсена и майора Лилленштерна[35]. В память о погибших русских солдатах на острове Лютцельхольм был возведен небольшой курган с памятной надписью, а в 1891 г. поставлен памятник.

Союзные войска отходили от Риги на юг к Бауску по дороге через Гросс-Эккау (лат. Iecava). Шведы не стали их преследовать, и двинулись по другой дороге на юго-запад к столице Курляндии Митаве (лат. Jelgava), которую заняли 23 июля, захватив там большие запасы продовольствия и фуража, собранные саксонцами[36]. В тот же день их передовые дозоры появились в окрестностях Бауска, чем сильно встревожили союзное командование, опасавшееся, что шведы двинутся к этому городу на перехват союзной армии. Было решено, что к Бауску двигаться опасно, и союзники повернули на юго-восток к Бирже, оставив для прикрытия несколько саксонских конных полков. В тот же день русские полки переправились на левый берег реке Мемеле (лат. Memele, лит. Nemunėlis), и 24 июля прибыли в Биржу. Здесь 25 июля состоялся очередной военный совет с участием фельдмаршала А. Штейнау, герцога курляндского Фердинанда Кетлера (формальный со-командующий саксонской армии), А.Н. Репнина и саксонского генералитета, на котором было решено продолжить отход на юго-запад в Польшу. Русскому вспомогательному корпусу был дан «апшит», т.е. он был отпущен с саксонской службы и получил разрешение вернуться обратно в Россию. Для прикрытия его марша к Динабургу саксонцы согласились выделить 100 драгун, но припасов дать не смогли, т.к. в Бирже и окрестностях «хлебных и харчевых припасов ни малого нет <…> хлебными запасами не токмо московским, но и саксонским великая скудость, и от походов и от хлебной скудости имеют великую нужду; и саксонские рейтары и солдаты многие в рознь идут». На этом, фактически, служба русского вспомогательного корпуса закончилась, и теперь ему предстоял обратный путь домой. В тот же день в Биржу прибыли 6 полков (А. Романовского, Ю. Абрама, М. Страусбурга, Р. Брюса, И. Трейдена, И. Сака) из Кокенхаузена[37].

В Кокенхаузене после ухода всех полков вместе с саксонцами полковника Бозена были оставлены 1015 русских солдат и офицеров под командованием майора полка Романовского Василия Кучумова: по 42 чел. от последних 6 полков «для караулов», остальные - «для хлебных запасов и обозов», а также больные. 27 июля к Кокенхаузену по левому (курляндскому) берегу Двины подошел крупный шведский отряд (якобы «многолюдством тысяч с 20 или больше конницы и пехоты»). Саксонский комендант полковник Бозен поспешил, не дожидаясь переправы противника, оставить замок, и отступить с гарнизоном (включая тысячу русских солдат) по правому (лифляндскому) берегу к Динабургу (лат. Daugavpils)[38]. При оставлении Кокенхаузена имевшаяся в крепости артиллерия была частично взорвана, частично – затоплена в Двине. Позднее шведы достали их из воды, и вместе с останками уничтоженных стволов перевезли в Стокгольм, где придворный художник Я. Фелотт зарисовал их с фотографической точностью для альбома, описывающего трофеи короля Карла XII. Всего им было изображено 28 «кокенхаузских трофеев»: 24 орудия, 3 бомбарды и одна мортира[39]. К сожалению, на рисунках отсутствует масштабная линейка и какие-либо дополнительные сведения о калибре или размере орудий. Согласно атрибуции А.Н. Лобина среди трофеев изображены 13 русских (одна 10-фунтовая пищаль «Лисица», отлитая в 1575 г. мастером А. Чоховым; остальные – калибром 1,5-6 фунтов), одно саксонское и 10 польско-литовских орудий, 3 польско-литовские бомбарды и одна 2-пудовая русская мортира, отлитая в 1655 г. мастером Ф. Аникеевым[40]. Укрепления Кокенхаузена были также взорваны.

         Полки Репнина выступили из Биржи 26 июля, и двинулись к Динабургу. Марш проходил трудно, местность была болотистая и малонаселенная, и солдаты испытывали нехватку продовольствия и фуража («солдаты ныне люди томные, от многаго и скораго похода и от хлебной скудости отощали; также и лошади под казной и под пушки и которые даны солдатам все приустали»). 28 июля к Репнину присоединились 950 чел. майора В. Кучумова, бывшие ранее в Кокенхаузене (он привел почти всех, кроме около 60 больных и отставших). По прибытии в Динабург выяснилось, что запасов в городе нет, и местные власти рекомендовали русским как можно скорее выдвигаться в свои пределы, где они смогут обеспечить себя продовольствием и фуражом. Не задерживаясь надолго в Динабурге, Репнин выступил через Режицу и Остров обратно во Псков, куда прибыл 16 августа. По возвращении корпус Репнина насчитывал 16 824 чел. (в том числе 539 офицеров и 16 285  урядников и рядовых): полк И. Буша - 1046 чел., К. Гулица - 916 чел., Н. Вердена - 907 чел., А. Дедюта - 893 чел., А. Романовского - 787 чел., П. Буковина - 873 чел., Р. Брюса - 771 чел.; И. Трейдена - 1112 чел., И. Мевса - 954 чел., Ю. Абрама - 925 чел., И. Сака - 981 чел., И. Бильса - 842 чел., М. Страусбурга - 1002 чел., Д. Купера - 864 чел., А. Шневенца - 890 чел., Т. Юнгора - 592 чел., В. Швейдена - 1024 чел., Х. Абрама - 685 чел., Ю. Bеcтовa - 760 чел.[41] Обращает на себя внимание, что по сравнению с началом лета в составе полковых командиров произошли очередные изменения: Р. Брюс принял полк Д. Рыддера («у которого был Захарей Крой»), а его полк («новгородский») был вновь передан Х. Абраму. Полком Тимофея/Матвея Трейдена командовал полковник Андрей Шневенц. По сравнению с маем численность корпуса уменьшилась на 980 чел., из них 830 чел. остались у Риги. Таким образом, санитарные потери и дезертиры составили 150 чел.

         В заключении хотелось бы сказать несколько слов о судьбе тех русских солдат и офицеров, которые остались в гарнизоне Дюнамюнде. Сразу же после успешной переправы через Двину шведы обложили крепость, но, не имея осадной артиллерии, были вынуждены ограничиться блокадой. Русско-саксонский гарнизон под командованием саксонского полковника Бозена, продержался до декабря 1701 г., когда в крепости подошли к концу запасы продовольствия, и капитулировал 11/21 декабря на условиях свободного выхода гарнизона. На момент сдачи крепости союзный гарнизон насчитывал 1047 чел., сколько из них было русских неизвестно^[42]. Судя по тому, что подполковник Еремей Шварт с 1702 г. вновь упоминается на русской службе в чине полковника, русской части гарнизона удалось вернуться на родину.  В Дюнамюнде шведы захватили 79 пушек и 18 мортир, часть из них были шведскими, а часть – саксонскими, свезенными в крепость осенью 1700 г. Пушки: 36 24-фунтовые, 2 16-фунтовые, 21 12-фунтовая, 10 6-фунтовых, 10 3-фунтовых (вкл. 2 бывшие шведские захваченные весной 1700 г.). Мортиры: 4 196-фунтовые, 4 96-фунтовые, 4 64-фунтовые, 3 32-фунтовые, 3 16-фунтовые. Описания всех захваченных пушек приведено в «Спецификации...»[43], а рисунки 20 пушек и 5 мортир приведены в упоминавшейся нами работе шведского придворного гравера Я. Фелотта[44].  

На этом, фактически, закончился первый опыт совместных действий русских войск с польско-саксонскими союзниками. В ходе Рижского похода сразу же ярко проявились логистические проблемы, связанные с тем, что союзники были не способны в оговоренном объеме взять на себя полноценное снабжение русских полков, при этом сами нормы и лимиты продовольствия и фуража не были четко определены, и отличались в российской и саксонской армиях. Еще одной проблемой был языковой барьер, который затруднял взаимодействие между российским и саксонским командованием. К сожалению, никакие выводы из полученного опыта Петром I сделаны не были, и данные проблемы ярко проявились при следующей попытке передать русский вспомогательный корпус на польско-саксонскую службу в 1704-1707 гг.  

---

[1] Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. IV. Ч. 1. СПб, 1863. С. 96-98, 105-106; Там же, Ч. 2. СПб, 1863. Приложения II. С. 194-195, 200-201 и др.

^[2] РГАДА. Ф. 96. Сношения с Швецией. Оп. 1. 1701. Ед. хр. 10.

[3] Попов Н.Н. История 2-го гренадерского Ростовского полка. Т. 1. М., 1902. Приложения. № 37. С. 137-151.

[4] Письма и бумаги императора Петра Великого (далее- ПиБ). Т. 1. (1688-1701 гг.). СПб, 1887. № 282. С. 304–310; Северная война 1700–1721 гг.: Сб. документов. Т. 1. 1700-09. М. 2009. № 2. С. 16–20.

[5] Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. III. СПб., 1858. С. 553.

[6] Здесь и далее все даты приводятся по современному григорианскому календарю. В 1701 г. в России использовался юлианский календарь, «отстававший» от него на 11 дней. В Швеции юлианский календарь отличался от григорианского на 10 дней.

^[7] Королюк В.Д. Начало шведской агрессии против Речи Посполитой в ходе Северной войны (1701-1702 гг.) // Ученые записки Института славяноведения. Том VI. М.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 211;

[8] ПиБ. Т. 1. № 365. С. 435-439.

[9] Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. IV. Ч. 1. С. 89-96;

[10] РГАДА. Ф. 96. Сношения с Швецией. Оп. 1. 1701. Ед. хр. 10. Л. 1.

[11] РГАДА. Ф. 96. Сношения с Швецией. Оп. 1. 1701. № 10. Л. 4-6; также: Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. № 36. С. 132-137.

[12] РГАДА. Ф. 96. Сношения с Швецией. Оп. 1. 1701. № 10. Л. 2.

[13] Устрялов Н.Г. Ук. соч. Т. IV. Ч. 1. С. 97.

^[14] Подробнее см.: Великанов В.С. Состояние русской армии после нарвского поражения, зима 1700-1701 гг. // Война и оружие: Новые исследования и материалы. Труды Седьмой Международной научно-практической конференции, 18-20 мая 2016 года. СПб.: ВИМАИВиВС, 2016. Ч. 2. С. 26-42.

^[15] РГАДА. Ф. 96. Сношения с Швецией. Оп. 1. 1701. Ед. хр. 1. Л. 344об. Об участии солдатского полка Р. Брюса в Нарвском сражении 19/30 ноября 1700 г. см.: Великанов В.С. «И с тех шанцов безо всякого повреждения отошли…» (эпизод сражения при Нарве 30 ноября 1700 г.). // Военно-исторический журнал "Старый Цейхгауз". № 77-78 (1-2/2018). М. 2018. С. 130-133.

[16] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 7-А. Дела разных городов. Ед. хр. 90. Л. 89-103.

[17] Там же, Л. 93.

 [18] Устрялов Н.Г. Ук. соч. Т. IV. Ч. 2. Приложение II. С. 200. № 81 письмо А.И. Репнина Царю от 14 августа 1701.

[19] Устрялов Н.Г. Ук. соч. Т. IV. Ч. 2. Приложение II. С. 195.

[20] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 7-А. Дела разных городов. Ед. хр. 90. Л. 96.

[21] Karl XII på slagfältet; karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling från äldsta tider. Stockholm, 1918. S. 368-369; Походы Карла XII. Том 2: Западная Двина и Клишов. М. 2014. С. 12.

[22] Karl XII på slagfältet; karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling från äldsta tider. Stockholm, 1918. S. 361-367; Походы Карла XII. Том 2: Западная Двина и Клишов. М. 2014. С. 8-10.

[23] Karl XII på slagfältet; karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling från äldsta tider. Stockholm, 1918. S. 371; Походы Карла XII. Том 2: Западная Двина и Клишов. М. 2014. С. 15.

[24] Устрялов Н.Г. Ук. соч. Т. IV. Ч. 2. Приложение II. С. 200.

[25] Устрялов Н.Г. Ук. соч. Т. IV. Ч. 1. С. 98.

^[26] Campement formé des Moscovites près de Kokenhausen au Mois de Juillet de l'ann 1701. Эл. ресурс: http://www.digam.net/image.php?file=img/dokumente/5754/1.jpg&b=1000&h=auto

[27] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 7-А. Дела разных городов. Ед. хр. 90. Л. 26-27.

[28] Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 142-143.

[29] Устрялов Н.Г. Ук. соч. Т. IV. Ч. 2. Приложение II. С. 195.

[30] Karl XII på slagfältet; karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling från äldsta tider. Stockholm, 1918. S. 373-374; Походы Карла XII. Том 2: Западная Двина и Клишов. М. 2014. С. 17; Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 143-144.

[31] Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 144.

[32] Karl XII på slagfältet; karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling från äldsta tider. Stockholm, 1918. S. 373-374; Походы Карла XII. Том 2: Западная Двина и Клишов. М. 2014. С. 33-39.

[33] Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 146-147.

[34] Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 145-146.

[35] Adlerfeld G. The military history of Charles XII, King of Sweden. V. 1. London, 1740. P. 80.

[36] Wisocki-Hochmuth L. Dagbok af en Ingenior-Officer antagligen L. Wisocki-Hochmuth, 1700–1708. // Karolinska krigares dagböcker jämte andra samtida skrifter. B. 2. Lund, 1903. S. 133.

[37] Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 147-149.

[38] Попов Н.Н. Ук. соч. Приложения. С. 149.

^[39] Thelott P.J. Ritningar uppе de af den Stormacktigste Konung, Konung Carl den XII under det med Rysland, Saxen och Pеhlen fur de kriget med Guids hielp och segerrika wapn sе wid fastningars intagande som uti battallier, erofrade tropheen ahren 1700, 1707 och 1702. [S.l., s.a.]. Band 1. Fol. 63-75.

[40] Автор благодарит к.и.н. А.Н. Лобина за помощь в атрибуции.

[41] Военно-походный журнал (с 3 июня 1701-го года по 12 сентября 1705 года) генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, посланного по высочайшему повелению в Новгород и Псков для охранения тех городов и иных тамошних мест от войск Шведскаго короля // Материалы Военно-учетного архива. Вып. 1. Спб, 1871. Стб. 69-70.

^[42] Schuster O., Francke F.U. Geschichte der Sächsischen Armee. T. 1. Leipzig, 1885. S. 150; Adlerfeld G. Ibid. V. 1. P. 101-102.

[43] Specification, Des Geschützes, Welches Sr. Kön. Maj. zu Schwed. Bey Eroberung Der Dünamünde, Den 22. Decembr. 1701 Von denen Sachsen zu Theil worden. Stockholm, 1701. 8 s.

[44] Thelott P.J. Ibid. Fol. 77-88.