Отряд ладожского воеводы П.М. Апраксина в 1701-1704 гг.

В этом году, наконец таки, был напечатан сборник статей с конференции "Новгородика-2015". Сама конференция прошла еще три года назад осенью 2015 г., но сборник сверстали в 2017 г., а опубликовали только осенью 2018 г. Я на той конференции выступал с докладом о службах, численности и организации отряда ладожского воеводы П.М. Апраксина в 1701-1704 гг. В приложениях мною опубликованы таблицы с результатами смотренных списков по полкам на май 1703 г. и сентябрь 1704 г. Выходные данные статьи: Великанов В.С. Отряд ладожского воеводы П.М. Апраксина в 1701-1704 гг. // Новгородика-2015. От "Правды Русской" к российскому конституционализму: материалы V международной конференции 24-25 сентября 2015 г. Великий Новгород, 2017. С. 182-191. 

Отряд ладожского воеводы П.М. Апраксина в 1701-1704 гг.

Боевая служба новгородских воинских контингентов в годы Великой Северной войны до настоящего момента недостаточно изучена в отечественной историографии. Еще в конце 1700 г. служилые люди Новгородского разряда были разделены на две части. Во Пскове под командой Б.П. Шереметева должны были служить дворяне и дети боярские, стрельцы, казаки и пушкари Пскова и пригородов, Ржева, Торопца, Великих Лук и Зубцова; а в Новгороде с А.И. Репниным – новгородцы всех 5 пятин, а также служилые люди из Твери, Ладоги, Олонца, Торжка и Старицы. Уже весной 1701 г. большая часть «новгородцев» вошла в состав отдельного корпуса ладожского воеводы Петра Матвеевича Апраксина, и под его командованием воевала в 1702-03 гг. в Приневье, а в 1704 – участвовала в осаде Нарвы. В рамках настоящего исследования на основе впервые вводимых в научный оборот архивных материалов РГАДА показаны организация и боевые службы корпуса П.М. Апраксина в 1701-04 гг.

Общая численность войск Новгородского разряда к началу 1700 г. составляла около 13 тыс. чел., в т.ч. 6,2 тыс. поместной конницы и 6,5 тыс. пеших ратных людей (стрельцов, пеших казаков, пушкарей и др.)[i]. Из них в «новгородскую» «половину» попали около 6,2 тыс. чел., в т.ч. 3,8 тыс. поместной конницы. Из двух стрелецких полков, находившихся в Новгороде накануне войны, в феврале 1701 г. сформировали один сводный тысячный полк под командованием Мирона Баишева. Именно эти войска, поместная конница и стрельцы Баишева, и составили зимой 1700-1701 гг. основу русской группировки в Ладоге, командование которой поручили стольнику Тимофею Путятину. В конце января 1701 г. Путятин с отрядом в 1,5 тыс. новгородской конницы и 400 стрельцов выдвинулся к пограничной реке Лавуе (Лаве) и занял деревню Шумы. 8 февраля к Шумам подошел шведский генерал-майор А. Крониорт с отрядом в 6796 чел.[ii] Русские решили встретить противника в поле, но после короткого боя поместная конница фактически бежала к Ладоге, а стрельцы были вынуждены отступить и укрепиться в небольшой помещичьей усадьбе[iii]. В течение недели стрельцы отбивали все атаки шведов (известно минимум о трех приступах), и отошли 15 февраля только после подвоза противником осадной артиллерии. Действия Путятина были признаны Петром I неудачными, и на его место в конце февраля 1701 г. был назначен окольничий Петр Матвеевич Апраксин.

Петр Матвеевич Апраксин (1659-1728) долгое время находился в тени своего младшего брата генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина (1661-1728), не занимая никаких значительных должностей. В частности, в 1700 г. он не получил никакого служебного назначения, и принял участие в нарвском походе в качестве «валентира». Получив, наконец, должность воеводы и отдельный воинский отряд, Апраксин прибыл в конце апреля в Ладогу. Войска, бывшие под его командой, насчитывали по спискам 4765 чел.: «московских чинов, которые служат с новгородцы» 198 чел., новгородцев «сотенной службы» 1216 чел.[iv], тысяча малороссийских казаков, 106 ладожских стрельцов и пушкарей, новгородский стрелецкий полк Мирона Баишева (1123 чел.) и белгородский стрелецкий полк Степана Стрекалова (1022 чел.)[v]. Боевые действия Апраксин начал лишь в июне, выдвинувшись со своими войсками к пограничной реке Лавуе. Высланный за «шведский кордон» отряд новгородской конницы разгромил находившийся в местечке Кипуе передовой шведский дозор, взяв в плен ротмистра Муля и 17 рейтар из полка Тизенгаузена. Пленные сообщили, что Крониорт с основными силами находится в Дудергофе (Дудоровский погост, совр. Можайский), а на реках Мье и Тосне сооружены небольшие форты («крепостицы») с гарнизонами по роте драгун в каждом. Апраксин не рискнул продолжить наступление на шведскую территорию, и вернулся к Ладоге, разместив вдоль реки Волхов небольшие заставы. В своей отписке Петру I он сообщил, что Крониорт, узнав о его походе, поспешил отойти от границы к Дудергофу с войском в 12 тыс. чел. Указанное число – это была общая списочная численность шведских войск в Ингрии, включая гарнизоны крепостей, и в реальности шведский командующий имел непосредственно в своем распоряжении всего около 7 тыс. чел. Осенью 1701 г. бывшие под командой Апраксина малороссийские казаки были отпущены по домам, а в состав его корпуса были включены дополнительно 5 солдатских полков, и с учетом двух стрелецких полков численность пехоты достигла 6769 чел[vi]. В Ладоге войска Апраксина простояли до лета 1702 г.

В 1702 г. Петр I запланировал операцию против шведской крепости Нотебург (Орешек), лежавшей на острове в месте истока реки Невы из Ладожского озера. Занятие этого укрепления позволило бы обезопасить подступы к Ладоге и получить опорный пункт для дальнейших операций в северной Ингрии и южной Карелии. Начало операции долго откладывалось, т.к. царь находился в Архангельске, где лично следил за постройкой укреплений Новодвинской крепости и новых судов. В результате подготовка к осаде была начата лишь в середине июля. Перед началом операции необходимо было обезопасить коммуникации на случай атаки Крониорта, который в начале июня расположился с 3 рейтарскими, 4 драгунскими и 3 пехотными полками и 20 пушками в районе мызы Реткина. Апраксин выступил из своего лагеря на реке Назье в середине августа. Его отряд насчитывал около 1,5 тыс. поместной конницы («Новгородцов и Московских чинов сотенные службы и з гусары с пятьсот человек, да Новгородского ж полку рейтар и копейщиков с тысечю человек с неболшим»)^[vii], 700 драгун полка Александра Малины, около 2 тыс. низовой конницы (татар, калмык, башкир и казаков) и 6 тыс. пехоты. Описывая состояние новгородцев, Апраксин писал, что они «каких хуже быть нельзя: и пешие, и строю никакому не учены»[viii]. Перейдя шведскую границу, русская конница занялась разорением и опустошением окрестностей, за что Апраксин в последствие получил выговор от царя. Подойдя 21 (10) августа к устью реки Тосна войска Апраксина взяли штурмом небольшой шведский форт, защищаемый шведским гарнизоном в 400 чел. при 3 пушках. Шведы не выдержали русской атаки, и бежали к основным силам Крониорта, преследуемые русской конницей на протяжении 15 верст. Шведский командующий, узнав о приходе Апраксина, поспешил двинуться ему навстречу со своей кавалерией. Противники встретились 24 (13) августа на реке Ижоре, недалеко от того места, где река образует несколько рукавов. Согласно отписке Апраксина, его войска в ходе 5 часового боя дважды опрокинули противника, и заставили его отойти[ix]. Основываясь на показаниях пленных, Апраксин сообщил царю, что у Крониорта было 8 полков. Однако согласно шведским источникам, в бою принял участие лишь авангард численностью около тысячи человек, а остальные войска не успели подойти[x]. После боя шведы отошли к Ниену, а русские, не став их преследовать, встали лагерем на реке Ижоре. Воспользовавшись бездействием Апраксина, Крониорт собрал около 7 тыс. чел. с 12 орудиями, с которыми собирался в конце августа атаковать русских. 6 сентября (26 августа) шведский авангард встретился с русским отрядом на реке Славянка. После короткого боя шведы отошли, но захваченные пленные рассказали Апраксину о численности и планах шведского командования. Русский командующий тут же поспешил отойти обратно к реке Назье, сославшись на недостаток припасов и плохое состояние конницы. Здесь к 3 октября (22 сентября) собрались главные силы русской армии, назначенной для осады Нотебурга. От отряда Апраксина в ее состав была включена вся пехота[xi], а сам ладожский воевода со своей конницей был оставлен на реке Назье для прикрытия тылов осадной армии на случай атаки Крониорта.

К этому периоду относится реформирование новгородской поместной конницы в драгуны. Еще в ходе кампании по царскому указу от 17 июня 1701 была проведена перепись «Новгородцом, Вотцкой, Деревской, Бежецкой, Обонежской пятин да Шелонской пятины, которые живут ото Пскова дале 60 верст, да городов Тверичам, Новоторжцом, Старичаном», согласно которой налицо были 3 245 чел., из них: сотенных 734 чел., гусар 240 чел., копейщиков 177 чел., рейтар 2 094 чел. (включая новгородских и копорских казаков)^[xii]. По окончании кампании в октябре 1702 на реке Назье Апраксин произвел их разбор, разделив на 3 категории. Те, кто были в состоянии по своим физическим данным нести личную службу и имели крестьянские и бобыльские дворы, т.е. источники для несения службы, были оставлены в прежней полковой службе. В основном, это были представители наиболее обеспеченных и знатных родов, которые и ранее несли сотенную службу. Многие из них имели статус московских чинов. Помещики и казаки в возрасте до 35 лет, беспоместные или пустопоместные, были поверстаны в драгуны, т.е. переведены в новый статус служилых людей. Драгуны новых полков несли постоянную личную службу в течение 25 лет, получая от государства жалованье и все необходимое для службы (вооружение, обмундирование, амуницию, экипировку, лошадей и питание). По своему статусу драгуны из помещиков не отличались от драгун и солдат, набранных из крестьян и вольницы. Беспоместные и пустопоместные помещики старше 35 лет, а также неспособные нести службу по состоянию здоровья должны были нести налоговые и прочие повинности на общих основаниях, включая поставку даточных (по одному с 25 дворов). В драгуны было записано 1 453 новгородца, разделенных на 2 полка под командой полковников Дениса Девгерина и Людвика Вольмат-Бодевия. В первый полк (с 1708 – Вятский драгунский) вошли помещики Водской, Шелонской и Деревской пятин, Твери, Торжка, Стариц и новгородские казаки. В полк Вольмат-Бодевия (с 1708 – Нижегородский драгунский) вошли помещики Бежецкой и Обонежской пятин, копорские казаки и один старичанин. В офицеры новых полков были выбраны начальные люди из соответствующих городовых корпораций. Число отставленных от службы и оставшихся в полковой службе неизвестно. Проведя разбор и сформировав 2 драгунских полка, Апраксин отпустил оставшихся дворян и детей боярских и низовую конницу на зиму по домам, с указом быть на службе не позднее 25 апреля 1703 г. Драгунские полки зимовали в Тихвине, где их всю зиму активно обучали и экипировали, а солдатские – в Ладоге.

В кампанию 1703 г. корпус ладожского воеводы П.М. Апраксина должен был помогать главным силам, направленным к Ниену, действуя против шведов на левом берегу Невы. Апраксин прибыл в Ладогу в середине апреля в сопровождении внушительной свиты из числа наиболее знатных новгородцев и московских чинов. Из Москвы Апраксину было прислано полковое воеводское знамя с образом Спаса Нерукотворного в окружении ангелов, которое несли стольник и 7 знаменщиков из новгородцев сотенной службы. При самом Апраксине были 21 адъютант (7 стольников, 10 жильцов, 2 новгородца и 2 помещика из Торжка), 9 сторожавцев и дозорных (3 стряпчих, 2 московских дворянина, 2 жильца, 1 заполковой ротмистр и 1 поручик), 6 обозных (все новгородцы Водской и Бежецкой пятин). Остальные новгородские помещики были Апраксиным разделены на 5 рот, в которые он сам выбрал ротмистров, поручиков и хорунжих. В 1-й роте служили новгородцы по «московскому списку» (51 чел.), ротмистр Гаврила Семенович Воейков. Во 2-й роте – новгородские помещики «сотенной службы» (62 чел.), ротмистр Мартемьян Андреевич Пестриков. В 3-й роте - новгородцы из бывших начальных людей гусарского, копейного и рейтарского строя (54 чел.), ротмистр Терентий Иванович Панафунин. В 4-й роте - новгородские и копорские казаки (28 чел.), ротмистр Воин Александрович Мельницкий. В 5-й роте – две станицы ладожских казаков (99 чел.), ротмистр Никита Афанасьевич Полочанинов[xiii]. В состав корпуса Апраксина также вошли 3 драгунских полка, оба «новгородских» (Дениса Девгерин, и Андрея Морель де Карера, сменившего к весне 1703 г. Вольмат-Бодевия) и Александра Малины. Пехота состояла из 5 солдатских и одного стрелецкого полка (подробнее см. Таблица 1)[xiv]. Кроме этого в команде Апраксина было 1697 чел. «низовой конницы» (астраханских и казанских татар, башкир и др.) под командой стольника и полковника Ивана Ефремовича Бахметева и подполковника Дениса Сербина - всего около 9,5 тыс. чел. Сборы конницы затянулись, и одной из основных причин было отсутствие лошадей в драгунских полках, сформированных из новгородцев осенью 1702 г. В результате пехота Апраксина выступила к Ниену вместе с основными силами Петра I, и приняла участие в осаде крепости, а сам воевода вместе с конницей покинул свой лагерь на реке Назье лишь 5 мая. Прибыв к Ниену уже после его взятия, Апраксин летом 1703 со своей конницей стоял на правом берегу Невы, прикрывая строительство крепости Петра и Павла. Осенью его корпус был переведен в район Ямбурга, для обороны новозавоеванной Ингрии от набегов со стороны Нарвы. Оба драгунских полка, Андрея Морель де Карера и Филиппа Суваса (сменившего Девгерина), зимовали в Котлинской мызе, в 17 верстах от Ямбурга и 25 от Нарвы. Пехота (солдатские полки Бильса, Инглиса, Титова и Шеховского) разместились в Ямбурге, а стрельцы Стрекалова – в Копорье. Также под команду Апраксина поступил солдатский полк Алексея Болобонова, находившийся в гарнизоне Ямбурга. Этот полк был доукомплектован до полного тысячного состава за счет остальных полков Апраксина, и насчитывал 28 декабря 1703 в 10 ротах 1032 чел. (вкл. 34 офицера)[xv].

В кампанию 1704 г. корпус Апраксина должен был блокировать до прихода главных сил русской армии шведскую крепость Нарву, перекрыв возможность подвоза гарнизону припасов и подкреплений. Зимовка в разоренных войной районах далась войскам Апраксина «дорогой ценой», в полках было много умерших и больных (все полки были «зело малы»), у драгун также пала значительная часть конского состава. Кроме этого, в полках не хватало оружия, полковой артиллерии и припасов[xvi]. Высланные в конце марта и начале апреля к Нарве разведывательные партии привели пленных, рассказавших, что нарвский гарнизон сильно страдал от голода (в некоторые дни зимой умирало до 30 человек), и что для его усиления вскоре морем из Ревеля должны будут переброшены 2 полка и необходимые припасы. Вскоре передовые дозоры сообщили, что 22-го апреля к Наровскому устью приплыли с моря два военных корабля и четыре шкуты, нагруженные рожью, и еще три корабля и три шкуты стояли в море в четырех верстах от Наровского устья. Получив эти сведения, Апраксин решил выступить из Ямбурга к устью Наровы с частью своего отряда для перехвата кораблей с припасами. В поход Апраксину вновь были высланы из Оружейной палаты богато расшитые полковое знамя со Спасом Нерукотворным и воеводский шатер. Его свита и адъютанты насчитывали 13 чел., остальные помещики «сотенной службы» были разделены на 2 роты. В первой, ротмистра Федора Семенова сына Квашнин-Самарина служили московские чины и новгородцы по «московскому списку» - всего 79 чел., включая 2 поручиков, 2 хорунжих и адъютанта. Во второй роте ротмистра Олимпия Павлова сына Толбугина насчитывалось 62 новгородца, включая 2 поручиков и хорунжего. Также с ним выступили «в салдацких трех полках у Шеховскова 380, у Титова 780, у Билса 496; а болши того тех полков взять некого, которые и есть немногие, и те болны, а в дополнку, государь, салдат и началных людей до сего числа не прислано; также и ружья худова много, а инова и нет, и о том доносил; да из горнизуна [Ямбурга], малолюдства ради, взял 300 человек, да дра­гун вилипова полку Суваса 500; всего ныне будет со мною 2.456 человек»[xvii]. С этим слабым отрядом Апраксин прибыл к устью Наровы 27 апреля, остальные полки подошли спустя несколько дней. Сразу по прибытии русские соорудили в устье реки Наровы батарею из 3 6-фунтовых и 6 3-фунтовых (полковых) пушек, чтобы препятствовать проходу шведских кораблей к крепости. На следующий день 28-го апреля шведские суда попытались пройти мимо русской батареи к Нарве: «два карабля боевых по осмнатцати пушек входили в устье Наровское и рекою Наровою к обозу нашему в два часа по полудни в малой ветр и ис пушек от них по нас, также и от нас по них стрелбы было много; и несколко у нас и раненых есть. И те, государь, карабли Божиею помощию и ево государевым счастием из Наровы реки i от Росонскова и из Наровского устья отбили и один карабль во многих местах ис пушек розбили. И отошли в море со многим страхом и отшед три карабля остановились в море от Наровского устья не в далности ж, а шесть отошли в море вдаль…»^[xviii]. Одна из шведских бригантин была разбита настолько, что шведам пришлось вытягивать ее из устья реки на канате за ботами. После неудачной попытки прорыва шведы отошли в море. Пользуясь паузой в действиях на море, Апраксин посылал драгунские отряды «по морскому берегу и к Ругодеву до са­мого города и по Колыванской дороге, и караулы неприятелские розбили двожды; и где их отъезжие караулы были, с мест своих ушли в Ругодев и от города не отъезжают, стоят у самого валу…». Но, несмотря на принятые меры, Апраксин не смог 11 мая помешать высадке и проходу в крепость шведских подкреплений численностью 600 чел.

Начиная с конца мая к Нарве начали прибывать основные силы русской армии, и в дальнейшем в ходе осады войска Апраксина занимали устье Наровы, препятствуя возможному провозу подкреплений и припасов в крепость, и осаждали Ивангород. Для усиления под его команду 12 июля был передан солдатский полк Алексея Дедюта (см. подробнее Таблица 2)[xix]. В решающем штурме Нарвы видимо приняли участие отдельные добровольцы («охотники») из полков Апраксина, среди раненных на штурме упомянуты по капитану из стрелецких полков Стрекалова и Баишева, еще один капитан полка Баишева был убит[xx]. После взятия крепости отдельный корпус П.М. Апраксина был фактически расформирован. Полки Титова и Болобонова по царскому указу от 13 августа 1704 были определены в гарнизон Нарвы, а полк Инглиса указом от 6 октября – в гарнизон Ивангорода. Остальные полки были определены «быть при Нарве». В качестве утешения П.М. Апраксина назначили шефом-полковником бывшего полка Шеховского, который был назначен в ноябре комендантом в Нарву. Вместо Апраксина полком фактически командовал подполковник Богдан Кулик-Дорогомир, и в последующих документах полк называется как по его имени, так и по имени шефа.

---

[i] Великанов В.С. Реорганизация ратных людей Новгородского Разряда в 1700-1707 гг. // Война и оружие: Новые исследования и материалы. Труды Третьей Международной научно-практической конференции, 16-18 мая 2012 года. СПб., 2012. Ч. I. C. 216-218.

[ii] Koskinen Y. Handlingar till upplysande af Finlands öden under det Stora nordiska kriget. Helsingissa. 1865. S. 14-15.

[iii] Северная война 1700-1721 гг. Сборник документов. Т. 1. 1700-09. М. 2009. С. 98.

[iv] Невысокая численность новгородцев была связана с тем, что помещиков двух пятин (Водской и Шелонской) еще 5 января отправили под Псков.

[v] Военно-походный журнал (с 3 июня 1701-го года по 12 сентября 1705 года) генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Ше­реметева, посланного по высочайшему повелению в Новгород и Псков для охранения тех городов и иных тамошних мест от войск Шведскаго короля // Материалы Военно-учетного архива, Вып. 1, Спб, 1871, стб 63, 64, 68 (далее - ВПЖ). Стлб. 64.

[vi] ВПЖ. Стлб. 74-75.  Солдатские полки Ивана Трейдена (1112 чел.), Андрея Шневенца (890), Даниила Купера (864), Андрея Гулица (686) и Григория Янковского (1072).

[vii] Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 2 (1702-03), СПб, 1889. СС. 391-393. Примечание к № 448 - Письмо П. М. Апраксина к Петру I от 14-го августа 1702 года, «из обозу с неприятелской Свей­ской стороны, от земли их Ингрии, от реки Ижоры»

[viii] Там же.

[ix] Волынский Н.П. Постепенное развитие русской регулярной конницы в эпоху Великого Петра с самым подробным описанием участия её в Великой Северной войне. Выпуск 1, Кн. 1, СПб., 1912 г. С. 130-132.

[x] Koskinen Y. Handlingar till upplysande af Finlands öden under det Stora nordiska kriget. Helsingissa. 1865. S. 43-44.

[xi] ВПЖ. Стлб. 120. Полки: Трейдена 902 ч., Гурика 477 ч., Иглиса 561 ч., Гор­дона 454 ч., Баишева 651.

[xii] Волынский Н.П. Ук. соч. Кн. 3. С. 178. Приложение XXVII-В, № 2 - Память в Приказ военных дел, от 29-го ноября 1702 года.

[xiii] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 5. Смотренные списки. № 77. Л. 49-60об.

[xiv] Там же. Л. 38-48об.

[xv] Там же. Л. 158.

[xvi] Письма и бумаги Петра Великого. Т. 3. СПб, 1893. С. 49-50, 609-610. 

[xvii] Волынский Н.П. Ук. соч. Кн. 3. С. 10. Приложение 1. № 12. Письмо Апраксина к А. Д. Меншикову от 25-го апреля 1704 года, из Ямбурга. См. также: ПиБ. Т. 3. Примечания, № 642, с. 610-11.

[xviii] Волынский Н.П. Ук. соч. Кн. 3. С. 10-11. Приложение 1. № 13 Письмо Апраксина к А. Д. Меншикову, от 28-го апреля 1704 года, «из обозу от реки Наровы».

[xix] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 5. Смотренные списки. № 78. Л. 64 об.

[xx] Там же, Л. 63, 64.